Офсайд 3 - Алекс Джиллиан Страница 28

– Спасибо, вы очень внимательный, Бобби. Я обязательно приеду к вам снова, – вежливо произнесла я.

– Уверен, что вы можете ему позвонить, и все решится. Возможно, что ваш все еще где-то на территории. Его узнал один из гостей, и они куда-то вышли. Ваш друг оставил цветы, а второй чуть позже вернулся один.

Я вскинула голову, внутри что-то тревожно екнуло. Краска отлила от лица, дышать стало тяжело. Боже, это похоже на паническую атаку. Да сколько же можно?

– Вы знаете того, с кем ушел Майкл? – спросила я, снова приближаясь к стойке регистрации.

– Простите, я не могу разглашать любого рода информацию о гостях и постояльцах.

– Подождите… – нервно попросила я, хмурясь. – Но мне в номер вы звонили! Разве это позволено?

– Мисс, прошу прощения, но вы не относитесь к той категории гостей, информация о которых строго конфиденциальна. – Администратор Бобби заметно поменялся в лице. Теперь он выглядел испуганным, поняв, что болтнул лишнего. По сути, он сказал мне все, что требовалось знать. Чтобы понять, кто…

Когда через три часа я садилась на рейс, который должен был доставить меня в Нью-Йорк, мне казалось, нет, я была уверена, что хуже, чем есть, быть не может.

И как всегда, заблуждалась.

Глупая наивная дурочка.

Наверное, я должна была что-то почувствовать еще в самолете, когда цветы, которые еще час назад были свежими и благоухающими, буквально за пару часов потемнели и осыпались. Можно списать данный эпизод на перепады давления и ряд других причин, но теперь, оглядываясь назад, я точно знаю, что это был знак. Может, даже не один. Черт его знает, что еще я пропустила, поглощённая своими проблемами. Я заслужила все, что случилось. Я была плохой девочкой, глупой, самонадеянной, слабой… И только Майкл всегда поступал правильно. Я не заслужила ни его любви, ни его преданности. И я потеряла его. Навсегда.

Позже через сутки я точно знала, что в промежуток времени, в который завяли орхидеи, Майкла Купера застрелили в съемной квартире. Два выстрела в грудь. Никаких свидетелей. Ограбление исключили сразу. Убийца ждал его дома, точно знал, когда он вернётся.

Если бы я была с ним, спасло бы его это от гибели? Я теперь никогда не узнаю. Меня там не было, не было…

А еще два дня назад у нас был шанс. Я могла отказаться, не ехать в Цюрих. Никто бы не смог заставить, ведь могла отказаться еще раньше от должности, нового положения. Но мне так хотелось утереть нос Джейсону Доминнику, показав, что без него я не скатилась по наклонной, что я личность, достойная уважения. Идиотка с атрофированным чувством собственного достоинства. Все это было только ради него. А когда я узнала, что Доминник часть, точнее верхушка Изиды, меня нельзя было остановить, я поперлась в Цюрих, внутренне уже примирившись с тем, что снова позволю ему вытереть об себя ноги. Боже, я даже ждала этого! Все, о чем я думала – это то, что я увижу его снова. Одержимая дура. Одержимая, но не лишенная инстинкта самосохранения. Именно этот инстинкт заставил меня прийти к Мику в вечер перед вылетом.

Зачем?

Понимала ли я, что обрекаю его своей глупостью, ставлю под удар? Нет. Как всегда, я думала только о себе. Мне хотелось верить, что если я дам слово Мику, шанс, надежду, обязательства, то удержусь от болезненной потребности в другом мужчине.

Ничего не вышло.

У меня не осталось ни одного, ни другого.

На самом деле, ни один по-настоящему и не был моим.

Утром перед вылетом в Цюрих, Мик отдал мне ключи от своей квартиры.

Наверное, этот день обещал ему счастливое и светлое будущее. Я позволила ему надеяться и верить мне.

Я хуже Джейсона.

Я убила Мика Купера. Только я.

И когда самолет приземлился в Ла-Гуардии, я не побежала к нему, чтобы просить прощения и пытаться объяснить. Я, как последняя трусиха, спряталась дома.

Только утром следующего дня, напуганная молчанием Мика, я поехала к нему на квартиру. Ключи в моей руке казались такими тяжелыми. У меня не было никакого предчувствия. Я просто собиралась попрощаться с ним.

Он погиб, так и не узнав, как сильно мне жаль, что я разбила его сердце и сломала жизнь.

Возможно, я чувствовала свою вину бы не так остро, если бы не видела его мертвым.

Я нашла его… Сначала мне показалось, что он просто спит. Только потом заметила кровь…Я вызвала полицию.

Но я не сказала, кто мог желать смерти Мику Куперу…

Дино проявил небывалое участие, узнав о случившемся. Он даже предложил мне взять три дня выходных, чтобы я пришла в себя. Словно трех дней достаточно, чтобы забыть, что из-за тебя погиб человек. Не просто человек… Лучший и единственный друг. И все, что мне от него осталось – часы, которые он подарил мне, когда я окончила Гарвард, и обручальное кольцо… Меня разрывало то, что он ушел, презирая меня. Из-за меня. С этим сложно, невозможно жить дальше. У меня не было шанса объясниться, да и что я могла сказать? Любое оправдание обидело бы Мика еще больше.

Наверное, я никогда не хотела быть счастливой, поэтому не выбрала Майкла. А теперь я каждую ночь, каждый гребаный сон вижу его и пытаюсь сказать. Подобрать слова… И ничего не выходит.

На похороны собралась куча народа. Оказывается, его любило так много людей. Марина оставила своего горячего супруга и прилетела, чтобы поддержать меня. Мама тоже была рядом и Андреа, которая не переставала рыдать с тех пор, как узнала. Даже Лайза пришла. Его родители, конечно, были в центре внимания, едва живые от потрясения и горя. Появление Джоселин Романо, призрака из моей забытой свободной жизни, стало неожиданным, но я слишком была погружена в скорбь, чтобы как-то реагировать на ее пепельно-бледное лицо с заплаканными глазами. Она не выглядела плохо, она выглядела ужасно, словно опустившийся, потерявшийся в жизни человек. Мне не было жаль ее.

Единственный человек, заслуживающей жалости, любви, внимания, больше в них не нуждался. Я смотрела в лица каждого, кому был дорог Мик, и думала… я, я виновата в том, что они потеряли его. Я обокрала каждого из собравшихся. И все еще не знала, что буду делать дальше…

Все разошлись с кладбища после церемонии прощания, но только я не могла заставить себя уйти. Мне казалось все происходящее сном, очередным дурным сном.

Мама и сестра пытались уговорить меня поехать с ними домой и, сдавшись, уехали с Дино Орсини. Конечно, он был здесь. Инкогнито, разумеется. Темные очки, закрывающие пол-лица, впалые скулы, идеальный костюм с иголочки, дизайнерская обувь. Метросексуал хренов. Он выглядел великолепно для похорон. Мне не хотелось даже смотреть на него. Он напоминал мне о Джейсоне, о Лайтвуде. Обо всем этом аморальном конклаве.

Только верная Марина осталась со мной. Только ей я могла сказать правду.

– Марин, я знаю, кто это сделал, – прошептала я, убедившись, что нас никто не видит и не слышит. Подруга обняла меня за плечи, привлекая к себе. От нее пахло светом и цветами. И счастьем. Мне хотелось плакать, но я не могла. Что-то окончательно надорвалось во мне, когда я увидела Мика в луже его собственной крови. Наверное, я окаменела, как те мужчины, которые встречали взгляд Медузы Горгоны.