Беременная от моего друга - Ольга Джокер Страница 25

Чувствую себя ужасным человеком, который только что совершил особо тяжкое преступление. На душе висит груз вины за то, что всё так глупо получилось. Если отбросить сейчас всю лирику получается, что год назад я воспользовалась Ромой как донором, чтобы зачать и родить ребёнка. Родила для себя, потому что я по-прежнему считаю Вику только своей дочерью.

Нет, чувства у меня к Роману есть, но это что-то совсем другое, кардинально отличающееся от Громова. У меня к Игнашеву огромная благодарность и уважение. К Илье — страсть, боль, чувства на грани, по лезвию ножа.

Рома как мог пытался поддерживать меня после развода. Говорил комплименты, вытаскивал меня на прогулки, в рестораны и кино. Если бы не он, я бы чокнулась давно или вскрыла вены как минимум.

— Был сложный день? — спрашивает Игнашев, выезжая с парковки.

— Совсем немного, — произношу в ответ, не раскрывая глаз.

Боюсь, что как только их открою он всё для себя поймет.

Илья всегда привлекал внимания женщин, но поводов ревновать его не давал, а может раньше я просто не придавала этому значения. До тех пор, когда я стала по-настоящему уязвима, лишившись Полины. Вместо того, чтобы поддерживать друг друга мы отдалились. Вместо того, чтобы стать сплочённее, мы стали будто бы по отдельности.

В этот непростой для нас период я случайно наткнулась на сообщения от неизвестной мне женщины в телефоне своего мужа. Перед глазами всё поплыло от шока, потому что такого удара в спину от Громова я не ожидала. И я будто бы прозрела, осознала, что нас уже больше нет и не будет.

Первое время винила и себя тоже. Возможно, Илье было сложно рядом с такой женой, которая кардинально изменилась после утраты ребёнка. Да, я стала закрытой, малообщительной, совершенно не притягательной и пустой. Но всё это было временно. Мне просто нужно было пережить, перестрадать, переждать. Я же хотела родить ему ещё одного ребёнка, сразу же после родов Полины. Да только у нас ничего больше не получилось.

На одном из праздников наших друзей, встретившись с Ромкой Игнашевым, я призналась ему почему выгляжу грустной. Не ждала, что он сдаст товарища и примет мою сторону, но, наверное, выглядела настолько жалкой, что Ромка прокололся и подтвердил мои догадки. Мой муж Илья и его новая помощница Валерия трахаются у меня за спиной. И что самое обидное, отношения у них не разовые, а самые что ни есть серьезные, ведь Громов помогает Валерии возить в поликлинику её ребенка.

Во мне тогда взыграла дичайшая ревность. Не потому, что он трахает другую, а потому что он так скоро предал память нашей Полины.

— Как там Громов? — интересуется Ромка, набирая скорость.

— Пришел в себя, — отвечаю дрожащим голосом.

— Надо же, — произносит Игнашев. — После такой-то аварии. Думаю, он по гроб жизни должен быть обязан тебе. Ты же его лечащий врач?

Ромка бросает на меня короткий взгляд, отчего я сильнее вжимаюсь в сиденье, наверняка выдавая себя с потрохами. Ужасная я актриса, а он этого вранья не заслуживает.

— Я, но хочу передать его Дашке. Всё же у меня слишком много своих пациентов.

— Правильно, Аль. Ты у меня трудяга, я всё понимаю. Но ты не обязана вести Илью, даже несмотря на то, что близко его знаешь.

Груз на душе становится всё больше. Мне хочется прямо сейчас рассказать Ромке, что я запуталась в себе, но он неожиданно останавливает свой автомобиль у банка и просит меня подождать. По мере того, как долго он отсутствует, моя уверенность в собственных силах и том, что нужно признаться в предательстве, медленно тает.

Ромка возвращается спустя пятнадцать минут. Озадаченный, взволнованный. Захлопывает дверцу, тяжело вздыхает.

— Ром, я хотела с тобой поговорить, — начинаю.

— Я тоже хотел, Аля, — произносит Рома, повернувшись ко мне. — Знаю, что в последнее время был не очень хорошим семьянином и отцом, но я готов исправиться.

Выдыхаю и на него не смотрю. Как же всё сложно в жизни. Мне гораздо проще провести пятичасовую операцию, чем сказать простые, казалось бы, слова своему мужчине.

— Ром, всё нормально…

— Нет, ненормально, Аль. Просто я погряз в своей работе, — его голос неожиданно срывается на крик, подобие истерики. — На меня столько всего навалилось, что залезть в петлю только ты и Вика не даете.

— Что ты такое говоришь, Ром, — пугаюсь и всматриваюсь в его серьёзное лицо.

У меня однажды было похожее состояние, и только он помог мне из него выбраться.

— Давай уедем? На выходных рванем загород — в пансионат, где много свежего воздуха, бассейн, СПА, никаких лишних лиц. Прошу тебя, Аль, — умоляет Игнашев.

— Мне нужно подумать, Ром.

— У тебя есть время до выходных, я не тороплю, — опускает руки на руль. — Просто нужно заранее забронировать номер.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Угу.

— Ладно, поехали домой, — заводит автомобиль Игнашев. — Я дико устал и проголодался. И Вику хочу увидеть.

Вернувшись домой Ромка без устали носит малышку и особенно нежно прижимает её к себе. И я ломаюсь. Не могу вновь набраться смелости, чтобы признаться ему в том, что я предала его. Телом, сердцем, душой. Я целовалась с Ильей и ни капли об этом не жалею — наш поцелуй был взаимным, выворачивающим и оголяющим нервы и эмоции, страстным, живым, настоящим. А я так отвыкла испытывать подобные чувства.

* * *

— Ты собрала свои вещи? — спрашивает мама, приехав к нам с малышкой в гости.

Она отличная бабушка — не может и дня прожить без новостей о внучке. Стоит только позвать её в гости, как она тут же примчит и поможет. Вика, впрочем, отвечает ей взаимностью — радостно улыбается и с удовольствием идёт на ручки.

— Куда? — отрешенно отвечаю я, нарезая салат.

— Как куда? В пансионат!

— Господи, ты-то откуда о наших планах знаешь? — отбрасываю нож в сторону и злюсь.

— В отличии от тебя, Ромочка мне каждый день звонит. Самый лучший зять в мире, — мать целует Викулю в пухлую щечку и дает мне понять, что дочь я никудышная.

— Это наши проблемы, поедем мы или нет. Я ещё не решила.