Когда жизнь удалась... - Натали Нил Страница 24

– Танечка, останови, пожалуйста, этот поток жаждущих общения со мной. Закажи тортов, чтоб всем в избытке хватило, и разошли всем по электронке приглашения. Будем в обед чай пить. Или мне вообще не дадут работать…

– А Кирилл Владимирович? – неуверенно мямлит девушка.

– Переживёт Кирилл Владимирович, – бросаю недружелюбно.

– Конечно, переживёт, – Кир тихо входит в кабинет, – Свободна, – бросает моему секретарю, – Мне закажешь "Наполеон" на сливочном масле.

Танечка пискнула что-то нечленораздельное, схватила карту и исчезла.

– Ну, с приездом, – улыбается шеф, раскрывая руки, – Иди, обнимемся.

– Ага, сейчас, – опускаюсь в кресло, – только переобуюсь, чтобы бежать было удобно…

Кир садится напротив, забрасывает ногу на ногу, откидывается на спинку.

– Хорошо отдохнула? – внимательные глаза, словно ощупывают моё лицо.

– Лучше, чем ожидала.

– Вижу… Отлично выглядишь! Нат, – расплетает ноги и подаётся вперёд, – ты когда-нибудь простишь меня?

– Кирилл Владимирович, это лишнее. Ты мне не сват и не брат, чтобы я на тебя обижалась. Мы всё выяснили до отпуска, – добавляю в голос холода.

– Ну, я тебе, хотя бы кум. А иной кум ближе брата и свата вместе взятых.

И, правда, он крестил Никиту. Кто ж ещё, как не лучший друг. Шумно выдыхаю.

– Кирилл, на самом деле, тебя я понимаю гораздо лучше, чем своих. Вы же друзьями, сколько лет были? Лет сорок-сорок пять? Ты, небось, ему ещё и спину прикрывал, – понимающе хмыкаю и нагло добавляю, – Тройничками не баловались?

– Никогда такого не было… Слышишь? Никогда! – шеф повышает голос.

– Чего именно не было? Тройничков?

Кир шумно выдыхает:

– Вот, что ты за зараза…

– Знаешь, я тебя с Камиллой познакомлю. Она тоже меня всё время так называет.. Даже не догадываюсь, почему… Может, мне имя сменить? На «Зараза»…

– Издеваешься… Ладно, потерплю. Заслужил…

– Кирилл, давай просто работать. Я вернулась и приступила к обязанностям. Всё! Ну, честно! Дай поработать! Руки чешутся, – хочу закончить этот лишний разговор.  

– Хорошо. И всё же, хочу, чтобы ты услышала – я никогда его не прикрывал и тебе не врал. Если бы ты сама спросила, я бы тебе сказал…

– А тройнички, значит, всё-таки быыыли… – тяну задумчиво, постукивая ручкой по столу.

– Я сейчас тебя придушу, – почти шипит Кирилл.

– Шеф, спокойно! Ладно, я услышала. Виновата сама. Не спорю, – послушно соглашаюсь, – Теперь давай  работать.

– Я не то хотел сказать. Как же ты умеешь всё перекрутить… – опять вздыхает и поднимается с кресла.

Уже у самой двери опять оборачивается:

– Мир?

– Посмотрим… – всё же улыбаюсь красивому блондину.

*****

К концу недели я уже полностью втянулась в свой ритм жизни. Как и не было Дании… В пятницу Кирилл вошёл ко мне после обеда.

– Поужинаем?

Что делать одинокой женщине в пятницу вечером?

– Давай. Почему бы и нет?

– Отлично! Закажу столик на семь. Нормально?

– Нормально.

Кир довольно кивает и уходит. Не спрашиваю, куда мы поедем. Шеф прекрасно знает мои предпочтения. Грызу карандаш. Я вижу, Кирилл нервничает… Ничего, пусть попереживает.  

*****

Сидим в мягких удобных креслах в полумраке любимого ресторана. Свободных столиков нет. Здесь всегда так. В пятницу все залы под завязку. Популярное заведение в самом центре. Вижу знакомые лица. Наклоняюсь к Киру:

– В следующий раз поедем в забегаловку на объездную.

Он понимающе хмыкает:

– Боюсь, мой желудок этого не переживёт… Лучше в следующий раз закажу privat room.   

В зале играет тихая спокойная расслабляющая музыка. Мы оба пропускаем момент, когда к нам подходит Гор. Не спрашивая разрешения, уверенно отодвигает свободное кресло и садится напротив меня.    

Кирилл кладёт на тарелку вилку с ножом и подбирается.

– Хорошо выглядишь, – всматривается в моё лицо Гор, слегка наклонив на бок голову. Как всегда, одет с иголочки. Как всегда, красив как Бог. 

Мы молчим.

– Зачем ты подала на развод? – бросает тяжело.

– Гор, мы приехали сюда отдохнуть. Ты можешь задать все свои вопросы её адвокату, – говорит спокойно Кирилл.

Игорь переводит на него тяжёлый взгляд тёмных, как ночь, глаз.

– Мы? С каких это пор вы превратились в «мы»? – он всё также холодно спокоен.

– Игорь, – не даю Кириллу вступить в дискуссию с мужем, – я подала на развод, потому что больше никогда не желаю жить с тобой под одной крышей и спать в одной постели.

– Ты настолько меня ненавидишь? – Гор возвращает мне взгляд.

– Ну, как говорится: от любви до ненависти… Хотя, ненависть – слишком сильное чувство… Скорее, разочарована... Думаю, тебя уже заждались. Ты с кем сегодня? С Ритой или с очередным «моментом»? – демонстративно оглядываюсь, обводя глазами зал.  

Гор сжимает челюсти так, что мне кажется, я слышу, как крошатся его идеальные зубы.

– Я тебе уже сказал, Рита ничего для меня не значила. Для меня никто, кроме тебя и детей, ничего не значил. У меня никого нет, и больше не будет, пока ты моя жена. 

– Да ладно, – усмехаюсь, расслабленно откидываясь на мягкую спинку кресла, – Что-то тебе раньше не сильно мешало то, что у тебя была жена.

– Она у меня до сих пор есть. Я не собираюсь тебя так легко отпускать, Натали, – говорит очень спокойно. Так, словно у него в рукаве козырный туз.  

– Мне даже интересно, как ты сможешь меня задержать, – открыто усмехаюсь. 

– У нас с тобой несовершеннолетняя дочь, Ната, – кажется, сегодня ему доставляет особое удовольствие произносить моё имя, – Я оспариваю опеку. Если твой Ковалёв, этак, через год выиграет этот спор, если я ему позволю, я найду другую причину, чтобы затянуть процесс. Мои адвокаты будут придираться к каждой запятой и постоянно выдвигать новые требования. Я не отпущу тебя.  

Вот теперь я вижу того Гора, которого знаю. Хваткого, жёсткого, бескомпромиссного бизнесмена. Бультерьера на ринге…  

– Моё восхищение, Игорь, – салютую ему бокалом, в котором искрится красное вино, чуть отпиваю, – Но это уже не наша битва. Пусть адвокаты резвятся. Нашей девочке осталось не так много до совершеннолетия. Я подожду.

Гор медленно кивает.

– Приятного вечера, любимая, – встаёт и идёт с невероятно прямой спиной к выходу из ресторана.

Невольно провожаю его взглядом. У самой двери зала он таки не выдерживает и оборачивается, ещё раз кивает мне, поднимая уголки губ, и, наконец, исчезает из моего поля зрения…