Тёмное сердце ректора Гордеева - Лючия фон Беренготт Страница 24

– Вы с ума сошли? – у меня даже на злость сил не было, настолько подкосил меня поход голышом сквозь толпу народа к туалету. И добило зрелище моего совершенно обнаженного тела в зеркале.

Прижимая к уху трубку, я стояла в кабинке туалета, стараясь ни к чему не прикасаться.

– Не вы, а ты, – довольно ответил этот мерзавец. – И нет, я не сошел с ума. Я использую каждую возможность попрактиковать твои способности. Посмотрим, сможешь ли ты продраться сквозь иллюзию, которую я создал лично для тебя, взяв каплю твоей крови.

– Роза… – прошептала я и отскочила, понимая, что чуть не прислонилась к стене голой спине.

– Роза, – подтвердил он. – Тебе – урок никогда не брать в руки ничего незнакомого, а мне – возможность поиграть с магией, рассчитанной лично на тебя.

Он создал вокруг меня иллюзию моего голого тела, видимую только для меня – поняла я наконец. Несмотря на то, что на самом деле, в реальности, я вполне себе одета…

С некоторым облегчением я все же прислонилась к стене… и по ощущениям поняла, что да – я все еще в свитере и в юбке.

– И надолго этот кошмар?

– Пока не сможешь сбросить магию, используя свои способности Видящей, – еще более довольным голосом ответил он. – Причем желательно, чтобы ты сделала это до лекции по статистике, на которой я сегодня буду присутствовать – если не хочешь предстать передо мной в чем мать родила. Я ведь тоже пожертвовал каплей своей крови и участвую в твоей распрекрасной… иллюзии.

Я задохнулась от злости.

– Я вас ненавижу! Ненавижу!

– «Тебя», если уж на то пошло, – снова поправил меня он. – И сделай мне одолжение – поумерь свой юношеский максимализм. Я ведь мог не утруждаться и нагнать на тебя иллюзию общего характера. Тогда бы тебя увидели такой ВСЕ, а условия испытания оставались бы теми же.

Ректор отключился.

Ругаясь трехэтажным матом и чуть не зашвырнув телефоном в стену, я вышла из кабинки.

– Урод! Вот урод!

– Ты в порядке, Никитина?

Подпрыгнув от неожиданности, я инстинктивно закрылась руками – в туалет зашла Буркова, собственной персоной, а сзади нее маячил какой-то незнакомый мне парень в кожаной куртке.

– Чего ты дергаешься? – закрыв за собой дверь, моя немезида прислонилась к ней и скрестила руки на груди. – Хотя, понятно, чего. Знаешь, сколько ты уже должна мне? Я бы тоже задергалась.

Я тоже скрестила руки на груди – так чувствовалось комфортнее.

– Вот уж не думала, что тебе так нужны деньги, Буркова.

Очень странно было стоять перед ней голой и еще и язвить.

– Ты прекрасно знаешь, из-за чего все затевалось! – сорвалась она.  – Ты должна была… А впрочем, неважно, – она показушно махнула рукой. – Не смогла так не смогла. Отдавай сорокет – раз ты такая лузерша, Никитина.

– Откуда сорокет?! – возмутилась я, забыв даже о том, что голая. Ростовщица какая-то, ей богу!

– Процентики! – будто специально, чтобы поддержать имидж, Буркова сделала пальцами омерзительный жест, словно деньги считала.

Я поморщилась.

– Да заплачу я, не волнуйся, – и стараясь не касаться ее, обошла, чтобы выйти из туалета.

– До воскресенья у тебя время, Никитина, – бросила она мне вслед голосом, которым разговаривают жены итальянских мафиози в переводном кино. – Потом никакие проценты не помогут – будешь перед моим парнем и его друзьями отвечать.

Толкнув перед собой дверь, я уже готова была закатить глаза от пафосности ее тона… и застыла под тяжелым, многообещающим взглядом товарища в кожаной куртке. Это, что ли, ее парень?

Как быто ни было, оглядел он меня настолько красноречиво, что страх вернулся – а ну как видит то же, что и я? Да и вообще, я бы на месте Бурковой забеспокоилась, если бы мой мужчина так же ощупывал взглядом посторонних девушек.  Интересно, как именно планируется мое «отвечание» перед этим амбалом?

– Бу! – амбал сделал выпад и рассмеялся в ответ на то, с какой скоростью я подорвалась и унеслась обратно в кафе.

Сучка… Только этого мне сейчас и не хватало – волноваться из-за каких-то там долгов, когда я должна придумывать, как сбросить с себя это наваждение, преследующее меня в каждом отражении в виде моей голой задницы и сисек.

Интересно, как у Гордеева получилось создать настолько правдоподобную, настолько похожую иллюзию моего обнаженного тела? Хорошо рассмотрел, наверное...

Я задохнулась, только сейчас сообразив, почему все время вижу свои соски напряженными, хотя совсем не возбуждена. Это он их такими запомнил! И такими же воспроизвел в этой чертовой магической «иллюзии»!

– Ах вы ж похабник, господин ректор… – пробормотала своему отражению в очередной витрине, пока мы с Элькой шли назад к универу. А, точнее, к общежитию.