Моя любой ценой - Кира Шарм Страница 23

   Все равно предугадать это невозможно, а разбушевавшаяся фантазия начнет рисовать картины одна ужаснее другой! Пусть все идет своим чередом! По крайне й мере, я жива и даже не прикована наручниками в каком-нибудь подвале! А дальше… Дальше, возможно, мне сама судьба подбросит какую-нибудь лазейку, и я смогу выбраться из этого кошмара!

   С трудом, а все же заставляю себя подняться.

   Замечаю через окно, что Гордей так никуда и не ушел. Топчется во дворе, курит. Представляю, как, скорее всего, сейчас меня материт. Или борется с желанием нарушить данный ему приказ?

   Плетусь в ту самую комнату. Наверное, стоит пока запереться и не выходить отсюда.

   Сразу же, прямо со входа, натыкаюсь на свое отражение. В этой комнате целая зеркальная стена!

   С ненавистью смотрю на свое вызывающее ярко-красное платье. Как будто именно оно и есть причина всех моих нынешних бед! Хотя… Отчасти так и есть, - не решилась бы ехать в клуб, ничего бы и не случилось!

   Да что уж теперь, - понимаю, растирая ледяными руками виски.

   Заниматься самоедством нет никакого смысла. И так кому есть меня сожрать!

   Медленно подхожу ближе, рассматривая себя, как в первый раз.

   Я, кажется, стала старше на жизнь, вся перевернулась, лишилась девственности, наконец, - а в лице, внешне, - ничего не изменилось! Разве что щеки пылают алым на совершенно бледном лице и глаза нездорово, лихорадочно светятся!

   На красном почти незаметно, но все равно обнаруживаю пятна уже подсохшей крови. Прямо на животе, расплылись огромными колючими пятнами. Его крови. Моя – смешалась с ним на этом платье внизу.

   Сбрасываю его, отшвыривая как можно дальше. Противно даже прикасаться . Оно пропитано моим спасителем, но одновременно и палачом, что меня здесь запер.

   Ноги тоже все в крови – бурыми каплями, яркими мазками. И жжет внутри так, что их даже свести вместе невозможно!

   Вспоминаю о докторе и плетусь в душ. Что бы ни произошло, а меньше всего хочется, чтобы он застал меня в таком виде – растерзанной, побитой, пусть даже больше и морально!

   Дверца в ванную приоткрыта. Благо, она в этой же комнате и мне не придется выходить и нарушать запрет Гордея сидеть именно здесь!

   Лихорадочно тру тело мочалкой, - так сильно, что даже местами сдираю кожу. Тело начинает гореть, но меня это даже радует. Какое-то остервенение прямо находит. Хочется содрать с себя все прикосновения этой ночи! И перебить то жжение, которое пульсирует между ног!

   А еще больше - забиться куда-то в темный угол и забыть все как страшный сон!

   Никого не видеть, ни с кем не разговаривать!

   Только такой роскоши, увы, я себе позволить не могу!

   Еле выползаю из ванной, обмотавшись полотенцем, начинаю изучать содержимое огромных шкафов в этой комнате.

   Халата не оказалось, но не хватало мне еще и доктора встречать, завернутой в короткое, с трудом прикрывающее бедра, полотенце! Тем более, и Гордей этот жуткий совсем недалеко ушел и в любой момент может снова вернуться в дом.

   От чего становится больше всего жутко!

   А еще даже отсюда мне слышен звук подъезжающих машин.

   Решаюсь выглянуть из комнаты в гостиную.

   Хорошо, что здесь такие огромные окна, все видно, как на ладони. Только от этих людей это меня все равно не спасет…

    Мне удается рассмотреть машин пять. Из них, как под копирку, выходят высокие накачанные мужчины в черном. Все спортивного вида, в удобных куртках, двигаются слаженно и четко.

   Гордей командует, они расходятся вокруг дома. По двое у каждого из окон, насколько я могу рассмотреть.

   Выходит, я здесь буду под такой охраной, которой даже у президента нет!

   И даже не знаю, хорошо это для меня или наоборот. Спасет ли от намерений Гордея, от его непробиваемого желания меня уничтожить?

   Но, как бы там ни было, сверкать голыми ногами и еле прикрытой грудью, с которой полотенце так и норовит постоянно слететь, я просто не могу!

   Мало ли, что еще этим мужикам придет в голову!

   Увы, единственное, что я нахожу из пригодной одежды, это аккуратно сложенная стопка футболок с коротким рукавом.

   Кроме пиджаков и идеально выглаженных рубашек, к которым точно не притронусь. Ходить в рубашке на голое тело – это что-то очень интимное, очень личное, такое, что можно разделить лишь на двоих с тем, кто тебе по-настоящему близок. И по-настоящему – это не секс. Это то удивительное, гораздо большее, что должно к нему приводить! Когда душа нараспашку перед человеком, которого ты любишь, которому готова всю себя отдать…

   Снова всхлипываю, но тут же приказываю себе взять себя в руки.

   Не время. Не сейчас. Пусть все разойдутся. Пусть этот доктор осмотрит меня, раз уж от этого не отвертеться. А уж потом, забаррикадировав дверь, я смогу выплакаться и наконец осмыслить все, что произошла сегодня со мной за эти долгие часы! За эту ночь, что длилась, кажется, дольше всей моей прежней жизни!