Стоять, бояться, раздеваться! - Мария Коваленко Страница 20

Будто ждал своего выхода, экран навигатора, который еще как-то держался на зарядке аккумулятора, резко потух. Запасной вариант – телефон показал, что если интернет-связь и существует, то не здесь. А вместо бумажной карты, которая всегда лежала в бардачке, Вероника почему-то обнаружила Ленкин пакет с презервативами, упаковку влажных салфеток и аспирин.

Даже вместе все это не тянуло на первую помощь замерзающим вдали от цивилизации. Без эвакуатора, возможности вызвать такси или хоть кому-нибудь сказать, где находится, аспирин с презервативами вообще казались издевательством.

Но, как назло, на дороге не было видно ни одной машины, соседняя стройка не подавала признаков жизни, а собственные гениальные идеи вдруг закончились.

Такого не могло быть. Не с ней. Не в двадцать первом веке на окраине второго по величине города страны.

А ведь хотелось просто добраться до работы. В кои-то веки одной. Без слежки, без нервов. Утереть нос всем этим мужланам. Доказать, что не нужна ей никакая охрана...

Так немного нужно было для счастья.

Так хорошо все продумала!

Весь ужас ситуации доходил до Вероники медленно. Вначале замерзли ноги. Шпильки совсем не грели, а на тонкий слой подкладки даже смотреть было больно. Потом задубели кончики пальцев. Модель шубки не предполагала наличия карманов, и модные рукава в три четверти тоже ничем не могли помочь.

После замерз нос. Так он замерзал лишь один раз – в детстве, когда увлеченная очередным ухажером мать забыла оставить ключ от квартиры под плинтусом и на всю ночь укатила из дома.

Тогда дело закончилось воспалением легких и двумя неделями в больнице. Это было не самое худшее воспоминание из детства. Но повторения не хотелось совсем.

О том, что одним обморожением может не отделаться, Вероника запретила себе думать категорически. Вместо этого она принялась вспоминать карту и по памяти высчитывать повороты, перекрестки и пытаться определить, где хотя бы приблизительно сейчас находится.

Никакому Джеймсу Бонду или Беару Гриллсу и не снилось такое ориентирование на местности. Мозг кипел. В ход пошли все подручные средства, какие смогла найти. Но, к счастью, рисовать губной помадой на упаковке презервативов карту так и не пришлось.

Когда Вероника уже готова была выть от жалости к себе, телефон вдруг разразился звонком от ее персонального маньяка, и слезы, которые так старательно сдерживала все это время, полились ручьем.

* * *

Бадоев приехал через пятнадцать минут. Вероника глазам своим не поверила, увидев на трассе несущуюся с дурной скоростью машину такси. Снятые с заднего сиденья чехлы так и остались покрывалом на ней, когда Руслан чуть ли не с мясом выдрал водительскую дверь. У нее и мысли не возникло сопротивляться, когда он подхватил ее на руки и вынес из Тойоты.

От накатившего облегчения забыла и про нос, и про ноги, и про то, как мечтала обставить этого упрямого медведя.

– Сильно замерзла? – Только после того, как усадил на тёплое заднее сиденье такси, Руслан задал свой первый вопрос.

До чертиков хотелось сохранить хоть крупицу гордости, но в мужских объятиях было слишком уютно и горячо, чтобы лгать.

– Насквозь. Ни ног, ни рук не чувствую, – стуча зубами, произнесла она.

– Понятно.

Отвернувшись в сторону, Бадоев сквозь зубы выругался и сам поставил печку машины на максимум.

– Минуту посидеть здесь и никуда не убежать сможешь?

Если бы не слишком тревожный взгляд, Вероника подумала бы, что этот гад издевается.

– Я и под дулом пистолета отсюда не уйду. – Она буквально ввинтилась попой в сиденье.

– Тогда жди.

Больше ничего не говоря, Руслан вышел. Веронику снова обдало холодом с улицы. А затем, уже скучая по этому огромному теплому мужчине, она начала наблюдать за его странными действиями.

Будто что-то искал, Руслан заглянул под капот Тойоты, внимательно осмотрел там каждый агрегат и что-то покрутил. Потом опустился на колени в снег и принялся светить телефоном под днищем.

Все быстро, четко, словно ежедневно осматривал так по сотне машин.

Лишь когда днище было внимательно изучено, а машина закрыта, этот гризли вернулся к ней. С пугающей складкой между бровей, с плотно сжатыми губами и тяжёлым взглядом.

– С ласточкой... Тойотой что-то не то? – От тревоги даже пальцы перестали трястись.

– Выйди! – будто своему подчиненному, рявкнул Руслан таксисту.

– Поломка не случайная? – возможно, стоило сбавить обороты, но Вероника уже слишком завелась.

Лишь когда за водителем закрылась дверь, Бадоев соизволил повернуться к ней лицом и изобразить, что слушает.

– Моя машина...

Вероника начала опять, но договорить ей не дали.

– Сейчас возвращаемся к тебе домой, собираешь все необходимое, и я тебя забираю.

Не веря своим ушам, Пожарская прочистила горло.

– Что?! – спросила уже без стука зубов.

– Оставаться дома больше небезопасно. На работу ездить тоже временно нет необходимости. Считай, новогодние каникулы у тебя начинаются.

– Руслан Азимович, а вы не охренели?

Вероника тут же забыла, что перед ней спаситель. Отбросила в сторону чехол и одной рукой взяла Бадоева за отворот пальто.

– Я не хочу никакого отпуска. Я терпеть не могу Новый год!

За свое законное право на труд она готова была бороться с кем угодно. Хоть с генеральным, хоть с этим бессовестным маньяком.

– Как я сказал, так и будет!

Синие глаза опасно сверкнули.

– Нет! – Вероника что было силы тряхнула мерзавца.

– Да! – Он обхватил огромной лапой ее затылок. Насильно притянул к себе. И с рыком снова произнес: – Да!

Уровень бешенства Пожарской всего за одну секунду от невинной газели разогнался до разъяренной тигрицы. Кончики пальцев заныли от желания располосовать нахальное начальское лицо на британский флаг. Но тут взгляд скользнул ниже... на совершенно голую грудь под пальто. За грудиной что-то томительно сжалось. И она сама не заметила, как гад, мерзавец и подлец преодолел последние разделяющие их сантиметры.

Мужские губы впечатались в ее рот словно таран. Вероника даже ахнуть не успела, как умелый язык принялся тереться о её язык, горячее дыхание – сводить с ума, и руки – скользить по телу под шубкой. Они будто проверяли, не отморозила ли она какую-нибудь конечность.

Прибить маньяка за такую наглость хотелось. Как смел ее лапать? Кто давал право?

Все тараканы в голове хором закричали: «Не сдавайся!» Заинтересованный взгляд водителя сквозь стекло охлаждал похлеще ледяной воды. Но непослушные пальцы уже расстегнули все пуговицы на мужском пальто. Настойчивые губы душу из нее вытянули непривычно нежным поцелуем.