Худший друг - МК. Милтон Страница 20

Мира сидела в баре фитнес-клуба, и пила творожный смузи. Она еще заказала портафино, но кусок в горло совсем не лез. Это ее третий поход, который оканчивался никак. Это очень огорчало, и не только ее.

— Если я сяду рядом, это не будет расцениваться, как оскорбление или домогательство?

Она вздрогнула, задержав дыхание. Ее спина покрылась мурашками, и даже холодный напиток не мог остудить жар, в который ее бросило.

— Я раньше тебя не видел здесь, — продолжил мужчина, присаживаясь рядом, — ты чья…

— Ничья, — резко обрубила его Мира, поправляя лямки на коротеньком топе.

— Просто ты сильно отличаешься. Не подумай ничего дурного. Я не первый год сюда хожу. Знаю всех, — мужчина бегло улыбнулся, а официант, будто бы читая его мысли, поставил перед ним чашку кофе.

— Значит не всех, — Мира откровенно нервничала, ее сердце было готово выпрыгнуть из груди и бежать отсюда.

Оно чувствовало бешеную опасность, но Мира пыталась мысленно успокоиться.

Наконец, переступив через все страхи, она обернулась, оглядывая своего собеседника: темные волосы, голубые глаза, легкая щетина, отличное тело.

Он был совсем не страшным, но почему-то паника не отступала.

— Меня зовут Дима, — он тут же заметил на себе оценивающий взгляд, и придвинулся немного ближе.

От него приятно пахло гелем для душа, а волосы были еще слегка влажными. Мира сегодня тоже проигнорировала сушилку. И судя по тому, как она горела огнем, совершенно не зря.

— Позволь я угощу тебя десертом. Может быть тогда, ты станешь мягче и скажешь мне свое имя.

— Я никогда не принимаю ухаживания у мужчин, которые больше меня зарабатывают, — отрезала она.

— Можно узнать почему? — Дима сделал глоток, опустошая добрую половину чашки.

— Потому что тогда, они начинают считать, что я перед ними в долгу. И что после вот такого вот угощения десертом, они имеют полное право рассчитывать на что-то. Это не так.

— Ты можешь быть спокойна, я зарабатываю меньше, — рассмеялся он

— Если у меня не накачаны губы и сиськи, то это не значит, что я совсем не разбираюсь в брендах.

— Ох эти сиськи, — мужчина тихо рассмеялся, — не сочти за пошлость, сто лет не держал в руках нормальные, живые, мягкие, женские сиськи.

Мира заметила как его взгляд вскользь, но бесстыдно пробежался по ее обтянутой эластаном груди.

— Искренне желаю, чтобы это была самая большая проблема в вашей жизни, — проговорила она, допивая остатки смузи.

— Так как насчет десерта?

— Я же сказала, это лишнее, — Мира встала, хватая ключи от своего ящичка, но кисть мужчины легла сверху, сухая и тёплая.

— Ты загоняешь меня в тупик, и я впервые не знаю как себя вести, — усмехнулся он, — не самое приятное чувство.

— Не совсем понимаю, о чем речь, — Мира попыталась вырвать свою ладонь, но её деликатно прижали крепче.

— Я тебе не нравлюсь?

— Я не делаю поспешных выводов.

— Вынуждаешь меня закинуть тебя на плечо, — покачал головой мужчина.

— И не приемлю насилия, — Мира с вызовом приподняла бровь.

— Хорошо, тогда что? Романтика? Воздушные шарики? Серенады? Украшения, пальмы, горы?

— Спонтанность… Я бы сказала судьба, — Мира аккуратно освободила свои пальцы. — Если мы встретимся где-нибудь неожиданно ещё раз, учитывая что места посещать мы привыкли разные, я поверю в то, что все это не пустое.

— Мы обязательно встретимся случайно, — выкрикнул ей вслед Дима, но Мира даже не стала поворачиваться.

По дороге к дому, она несколько раз оборачивалась, переживая, что назойливый поклонник следит за ней.

Маниакальная мысль, что он последует за ней, не покидала практически до самой аптеки, в которую Мира прошмыгнула, чувствуя себя героем блокбастера.

— Бинты пожалуйста, самые широкие, левомеколь, и анальгин с димедролом в ампулах, — протараторила она, то и дело оборачиваясь на дверь.

— Рецепт, — лениво произнесла аптекарша, потому что ей в отличии от Миры, спешить было некуда.

— Да, конечно, самый лучший рецепт, — кивнула девушка, складывая на подложку, несколько тысячных купюр.

— Это одноразовый рецепт, — буркнула женщина, забирая деньги, и складывая в аптечный пакет препараты.

— Спасибо, — Мира вышла на улицу, кутаясь в свой объемный шарф. На ней уже была надета юбка карандаш, кожаный френч, и апельсиновый шерстяной шарф. Ботинки на высоком каблуке цокали по влажному асфальту. Мира считала, что вся эта одежда ей ни к лицу, но она обещала. Дала слово, и не могла подвести его.

Кого угодно, но не его.

Нырнув в такси, она попросила водителя сделать круг, и убедившись в том, что их машину никто не преследует, назвала свой адрес.

По ступенькам, она уже не шла, а бежала. Открыла ключом дверь, на ходу скинула ботинки, и вбежала в комнату. На глаза, аккуратно подведенные черной подводкой, снова нахлынули слезы.

— Ты как? — Мира аккуратно села на край дивана, сжимая руку Яна, и закусывая губу, чтобы не завыть в голос.

Его левый глаз был полностью закрыт, а половину лица украшал отек. Сухие губы потрескались, в уголках запеклась кровь, на обнаженном торсе, багровели кровоподтеки, а хитрая морда лиса, была практически незаметна среди нанесенных побоев.

— Живой, — Ян попытался улыбнуться, но в горле запершило.

— Давай я перебинтую тебя.

Мира аккуратно стала развязывать вчерашние бинты и очень хотела, чтобы хотя бы частично, боль Яна, передалась ей.

Они вышли из подъезда, чтобы сгонять в магазин, и купить еще коньяк, но распахнутая дверь в квартиру соседа, напрягла ее.

Потом, она кричала, порывалась вызвать скорую, сидя в огромной луже крови, но Ян крепко схватил ее за запястье, запрещая это делать.

Все, что она помнила дальше, это как она вымывала плинтуса, и пыталась оттереть кафель, но получалось слабо. Ян уснул после сильнодействующего обезболивающего, которое ей только удалось выкупить в аптеке за углом.

— Ты опять вставал, — она неодобрительно качнула головой, — Ян, ребра скорее всего сломаны, тебе нельзя вставать.

— А ссать мне, куда прикажешь? — фыркнул он, и тут же ощутил бешеную боль в грудине.

— Я оставила бутылку…

— Ты совсем уже что ли?! — Ян злобно дернулся, отстраняясь от ее помощи.

— Потерпи, бинты нужно сменить, иначе они ещё сильнее присохнут и будет больнее, — Мира обильно смочила высохшую сетчатую ткань, которая пропиталась сукровицей.