Ошибка содержанки - Патрисия Грей Страница 20

- То есть вам обеим она нравится? - спрашивает Владислав, глядя то на меня, то на Лизу.

Чувствую в его вопросе какой-то подвох. Поэтому с надеждой смотрю на Лизу.

- Да, очень красиво, - говорит она.

Моего ответа Владислав не дожидается. Чему я, надо признаться, очень рада.

- Могу вам сказать номинальную цену этого полотна на предстоящем аукционе, - говорит Владислав. - При том, что каталоги только готовятся к выпуску.

- Ой, скажите, скажите! - Лиза едва не подпрыгивает на месте и чуть ли не хлопает в ладоши.

Я свою подругу просто не узнаю... Куда делась светская львица с чуть надменным взглядом опытной соблазнительницы, мужской серцеедки?!

- Миллион рублей.

Произнесённая сумма заставляет меня посмотреть на картину несколько более долгим и внимательным взглядом. Наверное, я чего-то не понимаю. Я бы и за бесплатно это дома не повесила.

- Сказать вам, откуда я знаю стартовую цену? - усмехается Владислав.

- Скажите! - нетерпеливо восклицает Лиза.

- Да, интересно, - робко добавляю я.

- А это я её и установил.

Мы с Лизой в недоумении уставливаемся на него.

- Как это? - оторопело спрашивает моя подруга.

- Ну, так, - скромно отвечает этот олигарх с внешностью брутального метросексуала. - Надо же с чего-то начинать торги.

- Я не понимаю... - признаюсь я.

- Всё, просто, Валерия, - от того, что он обращается ко мне по имени, у меня сердце в пятки уходит и мурашки по спине пробегают табуном. - По моим расчётам она уйдёт с аукциона не меньше, чем за сотку.

Параллельно с его дальнейшими словами пытаюсь осознать тот факт, что "сотка для него - это не сто рублей, а сто миллионов рублей. Получается не очень.

- По крайней мере я сделаю для этого всё. Собственно, я сам её и куплю.

Мы с Лизой переглядываемся и снова смотрим на Владислава, как две идиотки. Мне лично вообще уже нифига не понятно.

- А... а зачем? - спрашиваю я.

- Ну, картина-то достойная. Красивая, большая. Опять же - то, как художник чувствует цвет, грубые и нежные мазки. И вообще - довольно ведь концептуально.

Он что, издевается над нами?

Оторопело пытаюсь понять, что тут вообще происходит. Лиза теперь тоже выглядит растерянной. Вид у Владислава при этом совершенно серьёзный.

- Хотите купить? - обращается он к ней. - За номинал?

- Боюсь... у меня нет таких средств.... - чуть ли не испуганно отвечает она.

Мне же настолько не по себе, что я и вовсе думаю только о том, что сейчас было бы неплохо сбежать.

- А вы? - обращается он ко мне.

- Я... Я не... Я просто за компанию...

- Угу, - утробно произносит он. - Впрочем, не удивлён. Купить это говно находясь в здравом рассудке довольно трудно.

Выпучиваем на него глаза. Думаю, что мы обе очень растеряны. А он между тем совершенно невозмутимо продолжает:

- Если не знать подоплёку. А она есть.

- И... и какая это подоплёка? - оторопело спрашиваю я.

- Объясню. Допустим, моя прибыль за прошлый год с, допустим, маркетингового агенства составила, ну, скажем, чуть больше миллиона евро. В рублях, разумеется. И в пересчёте на рубли - это как раз примерно сто миллионов.

- Так...

- Соответственно, мне надо заплатить налог с этой суммы. И он получается довольно большим. А мне очень не хочется платить такие деньги. Особенно, если это маркетинговое агентство зарегистрировано в стране, где дерут совершенно грабительские налоги на роскошь. Где не очень выгодно быть богатым. Как же мне избежать выплаты этих налогов законным путём? Оффшор не считается. Это очень уж серая, банальная, и не всегда удобная схема.

- И как же? - осторожно спрашиваю я.

- Я нахожу какого-нибудь непризнанного гения. Из художников. Желательно нищего. Безработного, потерянного, спивающегося. Эдакого, знаете, сутулого бородача с беретке и с шарфом. И говорю ему: а нарисуй-ка ты мне, друг, шедевр. Вот примерно такой: - и он жестом опытного экскурсовода плавно указывает на картину.

- Так... - снова ошарашенно произносит Лиза.

- Естественно, я заплачу ему за его труд. Он же целый день потратил, разбрызгивая краски по холсту. Сколько, по-вашему, это должно стоить? - кивая на огромное полотно за ним, он делает акцент на слово "должно".

Мы молчим.

- Думаю, - неторопливо и даже, пожалуй, задумчиво, произносит он, - что тысяч пятьдесят рублей - вполне неплохая цена. Особенно с учётом стоимости масляных красок и немаленького холста.

Он обводит нас насмешливым взглядом.

Мы молча ждём продолжения. И он нас не разочаровывает:

- Художник доволен. Ему есть на что бухать и покупать новые краски. Я же привожу картину домой и вызываю к себе оценщика. Старого доброго друга. Он - настоящий эксперт, это может подвердить множество людей. Дипломы, статьи в солидных изданиях, посвящённых современному изобразительному искусству, эт цетера.

- Так...

- И мой друг оценивает этот "шедевр" в сотню миллионов рублей. Разумеется, официально.

- И зачем это нужно? - недоумеваю я.

- Затем, что я после этого дарю с помпой и отрядом журналистов и экспертов в тематике современного искусства эту картину известному музею. Все рады, все довольны.

- А вам-то это зачем?

- Затем, что я результате этого дара музею я освобождаюсь от уплаты налога на эту сумму. Потому что занимаюсь благотворительностью. Меценатством. Понимаете?

- Я что-то такое слышала... - тихо произносит Лиза.

Владислав усмехается.

- А затем в музей приходят люди и не понимают, а почему это, простите, разноцветное фуфло стоит такие деньги. А эксперты им рассказывают о том, что они ничегошеньки не смыслят в современном искусстве. Что на самом деле - это очень концептуальная вещь. Отражение перспективы современных реалий. Эспрессивная подача нового видения стилистической абстракции в поиске нового себя. Неоавангардный импрессионизм. Тонкое чувствование современных концепций. Новое слово. Индивидуальная подача. И, безусловно, гениальная вещь.

Молча перевариваем то, что он сказал. Очень рада тому, что сдержалась в восторженных оценках. Потому что на месте Лизы я бы чувствовала себя сейчас откровенной дурой. И, судя по растерянному выражению её лица, примерно так она себя и ощущает.

- Ну, а художник становится известен. У него берут интервью, он теперь знаменитость, а значит - стоимость его картин становится выше. В том числе тех, которые он ещё не написал. Правда теперь, когда его работы стоят дорого, их будут покупать уже другие богатые люди. Настоящие ценители современного искусства. Не такие прагматики, как я. Я люблю Шишкина и Айвазовского.