Прекрасный мерзавец - Саманта Аллен Страница 2

Мой жених, Стенли Купер — привлекательный мужчина. В нём шесть футов и два дюйма роста. Он широкоплечий брюнет, в прошлом пловец с множеством наград и спортивных достижений. Я могу долго перечислять, чем отличился этот мужчина. Но важнее всего то, что он считается моим женихом. Но когда Стенли говорит «милочка» другой девушке я перестаю чувствовать, что он принадлежит мне. Он как будто растрачивает себя по щепотке на каждую женщину, оставляя самую малость и мне.

— Организуйте моей прекрасной даме чудесный и стильный гардероб. Офисный стиль. Строгий покрой.

— Разумеется, мистер Купер.

— Если вы позволите, от себя порекомендую Жан-Поля. Он всегда прекрасно справлялся с этой задачей, — улыбается мой жених.

Он говорит вежливо и изысканно, но не высокомерно. Стенли общается, словно состоит на короткой ноге со всем: и с обычной девушкой-консультантом, и с модельером с мировым именем. О Жан-Поле Готье мой жених отзывается так, будто они вдвоём каждый вечер жарят барбекю на заднем дворе дома Стенли.

— Разумеется, мистер Стенли. У вас отличный вкус, — радостно щебечет девушка и начинает работать втрое усерднее.

* * *

Через час я выхожу из дорогого бутика. Служащий магазина несёт картонные пакеты с фирменной эмблемой к внушительному внедорожнику. В пакетах лежит одежда, выбранная для меня Стенли. Там все, как один, брючные костюмы. В них я похожа то ли на икону французского стиля, то ли на первоклассную стерву. Недоступную стерву.

Стенли устраивает этот образ. Я, конечно, принимаю его выбор. Я выгляжу стильно. Не всё ли равно, что мне больше по душе офисный стиль из блузки и юбки?

— Мистер Купер!

Стенли немного хмурится, оборачиваясь, но понимающе улыбается, когда девушка говорит, что забыла оформить что-то в одном из бланков.

— Скоро вернусь, Эбигейл, — улыбается он мне.

Я наблюдаю за женихом через стеклянную витрину магазина. Девушка щебечет что-то с радостной улыбкой, вручая кучу рекламных брошюр. Уверена, что ничего серьёзного она не хотела ему вручить и ничего не забыла. Стенли возвращается очень скоро и садится рядом со мной на заднее сиденье автомобиля.

— Джон. Можем ехать, — командует он водителю и небрежно бросает рекламные буклеты на сиденье.

Я перебираю рекламные буклеты и замечаю среди них стикер с написанным номером телефона и именем «Сьюзи». Так звали девушку из магазина. Это имя было написано на её бейдже. Я вздыхаю, сминаю стикер и выбрасываю через приоткрытое окно автомобиля.

— Эбигейл. Ты мусоришь? — удивляется Стенли.

Он даже не заметил этого листочка с номером телефон и не придал ему значения. В этом беда моего жениха и моё проклятие. Стенли слишком хорош и даже не замечает, как он ослепляет женщин вокруг себя.

— Проведаем твоих родителей? — предлагает Стенли.

Разумеется, я соглашаюсь. Отец и мать ждут нас на обед. Это заранее оговорено, но все усердно делают вид, что обед станет приятной неожиданностью. Мама и отец тепло приветствуют Стенли. Им нравится мой жених. Он состоятельный, видный бизнесмен. Чудо, что он обратил внимание на меня. Хотя по большому счёту никакого чуда в этом нет. Стенли и мой отец, Адам Вуд, связаны общими интересами в бизнесе. Заключали парочку выгодных сделок.

Меня познакомили со Стенли на одной из вечеринок по поводу заключения удачной сделки. Отец сам подвёл меня за руку к представительному мужчине и широко улыбнулся, поцеловав меня в висок:

— Стенли, познакомься, это моя красавица. Эбигейл. Любимая старшая дочка, — уточнил он, смеясь.

Услышав слова «любимая старшая дочка», я расцвела и искренне улыбнулась в ответ отцу. Я неродная дочь Адама Вуда, считающегося моим отцом. Моя мама в молодости однажды оступилась, а результатом этой связи стала я. Я была слишком непохожа ни на отца, ни на мать, была вылитой копией того пронырливого водителя, которого отец нанял для моей матери, Холли.

В детстве я услышала одну из тихих ссор родителей, из которой и узнала подробности. Тогда мне стало многое понятным — почему отец так строг и почти жесток ко мне, почему он отправляет меня учиться в воскресную школу с проживанием при ней же. На каникулах я очень много времени проводила за учёбой — отец заваливал меня заданиями и любил проверять, выучила ли я материал.

У меня до сих пор иногда трясутся коленки, когда я вспоминаю тяжёлые шаги отца по коридору. Они становились ближе и ближе, пока не замирали возле двери. Он входил в классную комнату и окидывал меня непроницаемым взглядом.

— Давай, Эбигейл, расскажи, что ты сегодня узнала, — говорил он и подтягивал к себе учебник.

Мне приходилось вставать и одёргивать строгое, тёмно-серое платье с глухим воротником. Я нервно поправляла косички и начинала рассказывать пройдённый материал. Отец любил обрывать меня на полуслове и задавать сложные вопросы. Тогда мне казалось, выучи я всё на зубок — и мне позволят быть такой же беззаботной девочкой, как моя младшая сестрёнка, Сара. Уж в ней-то отец души не чаял! Ведь она была его вылитой копией. Он баловал её и принижал меня.

Кажется, Адам Вуд по-настоящему ненавидел меня за то, что моё лицо постоянно напоминало о ветвистых рогах на собственной голове.

Мама всегда была тихой и покладистой женой. Она едва слышным голосочком умоляла отца быть добрее ко мне. На что он заявлял: «Больше ни одного слова, Холли. Или вылетишь из дома с этим выблядышем!»

Отец был из тех, кто не любит отпускать своё. Он презирал маму за постыдную слабость и измену, но не выгонял из дома. Ещё из краткой ссоры родителей я узнала, что мама родила Сару не сразу — было три выкидыша, прежде чем ей удалось выносить девочку.

Сара родилась раньше положенного срока, ей досталось мамино здоровье, с врождённым пороком сердца. Поэтому Сару нельзя было обижать, расстраивать и злить. Она росла маленькой принцессой на горошине, а я иногда чувствовала себя черновой прислужницей.

В тот вечер, когда отец познакомил меня со Стенли, я не испытывала большого желания знакомиться с кем-нибудь из мужчин. У меня было своё, особенное мнение на их счёт. Но отец назвал меня своей любимой дочкой! Я едва не прослезилась от этих слов.

Неужели я выслужилась настолько, что смогла завоевать место в суровом сердце отца? Мне не хотелось расстраивать отца, поэтому я немного пофлиртовала со Стенли и начала принимать его ухаживания. Красивые и необременительные. Он не действовал напролом, был мягок и обходителен.

Рядом с ним я немного оттаяла. К тому же отец смотрел на меня одобрительно, и мама тоже была рада. Поэтому когда Стенли предложил помолвку, я не стала отказываться. Судя по благодушному выражению на лице отца и его понимающей улыбке, он не сомневался в моём решении.

— Не разочаровывай меня, доченька! — улыбнулся он после объявления о помолвке и крепко-крепко обнял меня. — Стенли говорит, что вы чудесно ладите. Желаю вам счастья!