Его игрушка - Оливия Лейк Страница 2

— Даже кофе не предложишь? — вскинула бровь она.

Я кивнула, мысленно досчитав до пяти: не люблю, когда мной жонглируют, а именно это я чувствовала во вновь обретенной сестре.

— Конечно, сейчас принесу.

— Софи, это ты? — услышала я голос отца. Разбудили…

— Это папа? — вдруг надломленным голосом спросила Дэйдра. Я даже другими глазами на нее посмотрела. Во мне жила обида на мать и, увы, она перекинулась на сестру, которую, по сути, я не знала. Как ей было все эти двадцать пять лет? Ведь деньги — это далеко не все…

— Да, только он болен.

— Я могу увидеть его.

— Он после операции — ему нельзя волноваться…

— Да, конечно, — поспешно согласилась она, погрустнев. Черт!

— Я думаю, он обрадуется.

Мы поднялись наверх и осторожно вошли в спальню. Папа, видно, только проснулся: взъерошенный и сонный. Нужно помочь ему до ванной дойти. После операции на кишечник ходить еще тяжело.

— Папа, — улыбнулась я, — у нас гости.

Дэйдра вышла вперед — отец ахнул.

— Не волнуйся, — она первая к нему подскочила, помогая сесть в кровати, подкладывая подушку под спину.

— Дэйдра? — шепнул он, вероятно, не веря глазам. — Но как же? Откуда?

Мы втроем проговорили целый час, смеясь и плача, пока отцу не пришла пора пить обезболивающее со снотворным, чтобы восстановиться и набраться сил. Я все еще не понимала причин, по которым сестра вернулась, но папе определенно стало лучше, а мне хотелось верить, что Дэйдра узнала о нас и сразу кинулась разыскивать.

Отец уснул, а мы устроились на заднем дворе в шезлонгах: бассейна здесь не было, зато солнце сегодня баловало. Дэйдра достала сигарету и прикурила.

— Чем он болен? — спросила сухим безэмоциональным тоном. При отце я не позволила развивать эту тему: пусть порадуется встрече и хоть немного отвлечется.

— Рак толстого кишечника.

Она кивнула, делая большую затяжку, прежде чем сказать:

— Мама три месяца назад умерла. Передозировка антидепрессантов.

Я так и не донесла кофе до рта — осторожно поставила на ящик, служивший нам столиком, и замолчала, пытаясь осмыслить. Я ее совсем не знала. Не помнила практически, но мне стало больно. Она ведь родила меня, пусть не любила, но жизнью я обязаны именно Малене Морган. Она, естественно, вернула девичью фамилию, когда официально стала разведенной женщиной. Сейчас я готова была простить ей все. Только прощение ей больше ни к чему…

— Мне очень жаль, — севшим голосом сказала я. Мне было больно и хотелось плакать. Мы с сестрой жили в разных городах, даже в разных мирах, но в чем-то наши судьбы очень схожи. Мы обе почти потеряли родителей.

Дэйдра махнула рукой, показывая, что уже оплакала и смирилась.

— Я помогу деньгами. Отца нужно лечить в хорошей клинике, — она осмотрела задний двор, будто бы он и был больницей и сказала: — Не здесь.

— Страховка не покрывает расходы, я работаю, но денег все равно не хватает… Спасибо, я все верну, правда.

Я не могла апеллировать тем, что он и ее отец. Если она поможет, я обязательно расплачусь с ней! Главное, пусть если не выздоровеет, то проживет дольше и с приемлемым качеством жизни, а там разберемся.

— Мне не нужны деньги, — ответила Дэйдра, — мне нужна помощь. Твоя, Софи, помощь.

— Что я могу? Скажи — и я сделаю.

Она закусила губу и посмотрела на меня с сомнением, но все же решилась:

— Софи, я хочу, чтобы ты на время притворилась мной.

Что?! И это же я воскликнула вслух:

— Что?! Как?! О чем ты вообще?! Это невозможно!

— Не отказывайся сразу, — вскочила она, — просто выслушай меня.

— Но…

— Прошу.

Я насупилась, но кивнула. Пусть говорит.

— Я замужем, — начала она. — Мы с мужем поженились четыре с половиной года назад. Мы не любим друг друга, но сможем развестись только, когда истечет пятилетний срок наше брака.

— Извини, — прервала я, — но это как-то слишком мелко, чтобы предлагать такую авантюру.

— Давай я расскажу тебе нашу историю, — надменно ответила Дэйдра. — Джейсон изменял мне. Изменял практически с первого дня. В какой-то момент я познакомилась с мужчиной: влюбилась, он относился ко мне совсем иначе. Муж узнал о нашем романе. Он чуть не убил меня! Я не хотела больше жить с ним, но выяснилось, что в нашем брачном контракте прописано следующее условие: если наш брак продлится пять лет — я получу двадцать миллионов, а Джейсону отойдет контрольный пакет акций финансового холдинга его деда. Если нет, — она развела руками. — Это большие деньги для нас обоих.

— Я все еще не понимаю, причем здесь я! И зачем условия такие прописывать?!

— Мой дед был дружен с его. Наш, — тут же поправилась она. — Они хотели, чтобы мы поженились, и мы поженились, но ничего не вышло, — горько закончила она.

— Мне жаль, правда, жаль, но это твоя жизнь…

— Я беременна, Софи! — воскликнула она.

Я опешила. Если с мужем они давно чужие, значит…

— Да, — подтвердила Дэйдра подозрение. — Ребенок не Джейсона. Если он узнает, то убьет меня. Поверь, он с радостью станет вдовцом.

— Но…

— Послушай, — быстро заговорила она, — тебе не придется ничего особенного делать. С мужем мы только поддерживаем видимость брака, встречаемся два раза в месяц: в опере и на ужине у его родителей. Расписание на следующий месяц уже есть, — она порылась в сумочке, выуживая ежедневник.

Да, подготовилась сестричка. А я-то думала, что она приехала ради семьи…

— Дэйдра, послушай…

— Нет, ты послушай: неужели ты не устала жить в этом аду? Папа болен, ты пашешь, как проклятая! Я оплачу его лечение, лучшую клинику, а ты поживешь у меня на Манхэттене. Это будет твой отпуск! Ты его заслужила! Будешь ходить на показы мод и в театр, по магазинам и в рестораны. Джейсон хоть и сволочь, но счета оплачивает исправно.

— Я не знаю, — сомневалась я. Это же бред какой-то! Ну как можно заменить одного человека другим? Мы же разные! И мы не куклы, а личности со своими привычками, особенностями, характером. — Это ведь нереально! Посмотри на себя и на меня!

— Встань! — скомандовала Дэйдра.

Я подчинилась. Слишком уж она возбужденной выглядела. Идея фикс у нее.

— У тебя хорошая фигура, — отметила сестра.

Еще бы, мне всего двадцать пять!

— Остальное мы подправим.

Да уж, подправит она. Мы ведь действительно были очень похожи: яркие зеленые глаза, пухлые губы, резко очерченные скулы и нос с легкой горбинкой. Только если мои волосы были черными и длинными, забранными в пучок, чтобы не мешались, то ее имели оттенок горького шоколада с легким медным блеском, были до плеч и завиты в модные локоны. Мое лицо было практически без косметики; над ней профессиональный визажист потрудился.