Сильный духом, холодный сердцем - Надежда Мельникова Страница 2

Лиза

— В нашем спортклубе все в основном городские, хоть городок и не большой, но все по панельникам живут, — улыбается Женя, мой, вот уже как месяц, супруг.

— Вывезли в первый раз на подобную спортландию. Радуются, как дети. А то эти шашлыки, вот тут уже, — показывает на горло. — Помнишь, когда-то давно передача была «Джунгли зовут», вот и тут: перетягивание каната, спортивное ориентирование, стрельба по тарелочкам. В общем, огонь, а не отдых!

Мы подходим к озеру. В эти утренние часы его прозрачная прохладная вода блестит на солнце и переливается. Невидимые лягушки квакают с упоением, перекрикивая друг друга. Звук выходит забавным и настойчивым, будто хохот.

— Как же здесь красиво. В городе такого не найдешь.

— Это точно. Знаешь что, Лизонька, я хочу предложить тебе маленькое путешествие.

Глаза моего мужа прикрыты темными очками. Он в модном спортивном костюме. Приобнимая меня, улыбается, сверкая белыми зубами.

— А нам возвращаться не пора?

— Нет, не пора.

Слегка проходим вперед, останавливаемся, глядя друг на друга, он заигрывает, а я ощущаю себя желанной и красивой.

Сколько я себя помню, Женя меня всегда защищал. Еще с детства мой будущий муж заступался во дворе и школе за худенькую девчонку с двумя тонкими косичками. Он занимался боксом, а я ходила на его соревнования.

Конечно, я прекрасно понимаю, что прочла гораздо больше книжек, и в отличие от Жени, могу отличить муссоны от масонов. Но он всегда относился ко мне как к родному человеку, а я была одинока, мне не хватало любви. И я согласилась выйти за него замуж. Это было как-то правильно.

Мы спускаемся по деревянной лесенке, стараясь удержать равновесие, идем к воде по кривому мостику. Ветки цепляют волосы, я смеюсь, пытаясь выпутаться, а супруг протягивает руки, поддерживая. От ощущения свободы и свежего воздуха, щедро наполняющего легкие, сердце бьется быстрее. Он галантно придерживает, и мы идем по не слишком надежной деревянной поверхности.

— Я хочу свозить тебя на остров, Лизонька. Он называется «любовный».

— Ого.

— Островок так называется, Лизонька, потому что с высоты птичьего полета напоминает сердце. Говорят, что приносит любовь до гроба.

— Романтичный боксер, — смеюсь.

— Что есть, то есть.

Он помогает, и мы садимся в деревянную лодку.

Наше судно покачивается на волнах, и я держусь за сидение, боясь вывалиться и упасть в воду.

Женька убирает очки и подмигивает:

— Со мной, Лизонька, ты можешь ничего не бояться.

Он заводит мотор, и мы отчаливаем.

Мой муж лихачит. Это так на него похоже. Лодка несется по озерной глади слишком быстро, ветер дует в лицо, я стараюсь не нервничать.

— Красота-то какая, — перекрикивая шум ветра, — а ты, Лиза, ну просто богиня. Зря ты тогда спасателей позвала, я бы обручальное кольцо утром зубами перекусил. Испугалась, маленькая, понимаю, — снова подмигивает, загораживая солнце своей широкой спиной. — Со мной ничего не бойся.

Супруг встает, пытаясь пересесть ко мне, лодка лихо крутится, переворачиваясь… Все происходит в считанные секунды, и я понимаю, что быстро иду ко дну.

Пугаюсь так, что забываю как дышать. Мгновенно погружаюсь в воду, лодка исчезает в мутной воде, а я захлебываюсь. Обувь тяжелая. Невозможно плыть. Но я стараюсь, потому что надо! Не зря говорят, что жажда жизни — это самый мощный стимул к действию. Никогда в жизни такого страха мне испытывать ещё не приходилось.

Добравшись до скользких камней, я тяжело дышу, ломая ногти, карабкаясь по ним.

Мне двадцать пять, я из бедной семьи, и жизнь обожает издеваться надо мной.

Меня растила прабабушка Таня, так как моя родная бабушка Юля, не любила мою маму Наташу и, честно говоря, было за что. Мать меня родила ради пособия. Ее с восемнадцати лет не было дома. Еще со школы она искала все возможные способы заработать. И к двадцати, ожидаемо, попала в СИЗО. Мне было тогда пять лет, и я поняла одно, что мне нужно бороться самой. Иначе я просто не выживу.

А Женя меня защищал: когда повзрослела, когда одноклассники пытались затащить в дурную компанию, когда из-за матери обмазывали рюкзак говном и таскали за волосы, обзывая. И пусть иногда он не думает, что делает, но человек он хороший. А мне таких в жизни очень не хватало.

— Чертова лодка, — задыхается супруг, выползая на камень, — чуть не утонули.

Слава богу выплыли оба, лежим на покрытом водорослями валунах и тяжело дышим, выплевывая зеленую тину.

— Лодка тут совершенно не причем, Женя, она не рассчитана на чудеса на виражах, — тяжело дышу.

— Мой телефон утонул, — встает Женя.

— Мой тоже.

Женя начинает злиться.

— Главное не паниковать, Лизка!

— Я не паникую.

Смотрит на меня волком, будто я его притащила сюда, а не наоборот.

— Нет, ну если ты хочешь, Лизка, можешь загорать здесь, а я мечтаю отсюда убраться! — снимает он мокрую кофту, выжимает.

Движения резкие и дерганные.

— Ну и куда делся весь твой романтический пыл? «Со мной ничего не страшно, Лизонька», — смеюсь, поддразнивая.

Я всегда заглаживаю наши конфликты, иначе мы просто не сможем жить в мире. Взбираюсь на гору, не обращая внимания на его бубнешь.

— Ты куда? — кричит мне в спину супруг.

— За ветками, надо костер развести, сигнал подать.

— Меня подожди. Ты же жена моя!

Пока Женя сидит на камне, обсушиваясь и приводя обувь в порядок, я нахожу гору веток. Топор мы с собой не прихватили, поэтому я ищу мелкие и сухие.

Оглядываюсь по сторонам, а Женя, все еще сидя на камне:

— Кого-то ищем? Друзей муравьев потеряла?

— Я ищу еловые ветки, Женя. Если их положить на костер, то пойдет дым, и мы сможем подать сигнал.

Через полчаса, когда мне удается натаскать целую гору веток. Женя, вздыхая, садится на камень:

— Все руки изодрал твоими дурацкими ветками.

Я ничего не говорю. Потому что если начну, то мы поссоримся. Брожу по острову в поисках осколка бутылки, стекла, чего угодно, что поможет развести огонь. Присаживаюсь на траву, радуясь, как ребенок, когда между корней наконец обнаруживаю, то, что нужно.