Буря настигнет - Нари Орлан Страница 19

Я вперился в лобовое стекло — там одни фары сменялись другими, мерцал свет. Монотонная мешанина. Она помогала сосредоточиться.

Зачем бесовка добывает и продает информацию? Явно не ради блага, не ради того, чтобы раскрывать грехи. Ей нужны деньги? Много денег. На что? Заболел родственник? Допустим, мать.

Я сам попал в клетку из-за матери. Бросить бы на произвол судьбы ее после того, как она продала квартиру, чтобы имелись деньги на выпивку, и пошла жить в каморке на заводе, где работала уборщицей. Поначалу я так и сделал — уехал в восьмой сектор.

Но спустя полтора года ко мне позвонили из полиции — мать поймали на краже. Что хуже для моей карьеры? Когда напечатают: его мать в тюрьме или в психбольнице?

Преступления у всех в крови, кто родился на Калинидиксе. Мы все правнуки убийц, воров, мошенников, бандитов. Может, поэтому со школ нам сильно вдалбливают, что нарушать закон — плохо.

Да, плохо, но моя мать украла потому, что пропила зарплату. Начала она пить, когда ушел отец. Не вынесла расставания. Виновна ли, что не справилась, что не воспитывала меня, а прикладывалась к бутылке?

Похер. Теперь ничего не изменить.

Я рано пошел подрабатывать и, чтобы не сидеть дома в свободное время, торчал в музыкальной школе. Позже договорился с директором и ночевал там.

В общем, если выбирать из двух зол — психбольница привлекательнее. Особенно в анонимности. Журналистам сложнее добраться. В награду за то, что она моя мать, я определил ее в хорошее место.

Бесовка тоже о ком-то печется, ведь у нее нет состоятельного отца, чтобы устроил в свою фирму? Или наркотики? Но на порошке она потеряла бы сноровку и не шпионила за знаменитостями месяцы напролет.

Когда машина потребовала меня, я несколько секунд выплывал из размышлений. Брюнетка, видимо, устала трудиться вхолостую — откинулась на сидении и листала новости в смартфоне. Я завел авто на стоянку следом за Арвидом и по привычке ощупал взглядом стены, транспорт, темные углы, хотя сюда вряд ли через пропускной пункт мог заехать левый человек.

Бесовка сейчас наверняка зализывает раны в норке. А не пашет ли она на босса? С ее характером? Вряд ли.

Я выбрался из машины, а брюнетка повернулась к девочкам на заднем сидении и что-то сказала — они вышли недовольные, но скоро расцвели в притворных улыбках и присоединились к Арвиду.

— Как тебя зовут? — Я приобнял брюнетку за талию, и мы зашагали следом за компанией.

— Констанция.

— Взаправду?

— Да. Показать паспорт?

Я покосился на нее, вскинув бровь.

— Зови меня Котя. И я не смущаюсь по поводу того, что мне тридцать пять. — Она обольстительно усмехнулась, и едва заметные лучики морщинок разбежались от уголков глаз. И меня не смущало, что мне двадцать два. Разве что немного. Констанция наверняка опытная и провести с ней ночь было бы классным приключением, но…

Но когда мы поднялись к Арвиду и все направились к джакузи, я взял брюнетку за руку и повел на кухню. В холодильнике нашлась вода — я выхватил бутылку и крупными глотками осушил до дна. Полегчало. Где у Арвида мини-бар, неважно, внизу стояло два ящика пива.

— Какое пиво любишь? Светлое, темное?

— Темное, — ответила Котя.

— Я тоже. Не голодна? — спросил, рассматривая полупустые полки: гроздь винограда, три йогурта, недоеденная пицца.

— Нет. А ты?

Я сыт по горло мыслями, которые не дают покоя. Аппетит вряд ли вернется, пока не разберусь.

Арвид хвастался, что у него есть лоджия, застекленная сверху, спереди и снизу — словом, выступала прозрачным кубом из здания. Там я предложил Коте выпить.

— Сегодня пуха меньше, чем обычно, — молвила она, проходя в лоджию, и оступилась — густой хвост соскользнул со спины и мазнул по бутылке в руке, когда Котя застыла, наклонилась, уставилась вниз. Я засмотрелся на округлые ягодицы, не расчерченные резинками трусиков. Возможно, она без белья.

Лишь потом я глянул под свои ноги. Дыхание захватило. Мы будто парили на пятидесятиметровой высоте. Стекло кристально прозрачное. Вечно безлюдная улица терялась в пуховом облаке — в него уходили шахматкой ряды окон.

Котя сняла шпильки.

— Чтоб не поцарапать пол, — объяснила и выставила туфли в комнату. Я чиркнул каблуком по стеклу.

— Ничуть он не царапается.

Она мелодично рассмеялась.

— Ты забавный. Ничего, что здесь нас увидят из соседнего дома?

Непохоже, что лоджия сделана с затененной пленкой. В восьмом секторе, в отличие от пятого, где я вырос, расстояние между высотками большое и обычно в метель соседних домов не видно. Но сейчас пух не летал бешено, а неспешно стелился. Напротив в доме свет едва пробивался через шторы.

Я вскинул голову: неба нет, только серая мгла. Котя, став ниже на сантиметров пятнадцать, дотянулась до моей щеки и ласково провела пальцами.

— Мы не будем заниматься сексом, — сказал я.

Рука упала. Котя расстроенно поджала губы.

— Чего ты? — спросил я. — Так или иначе, за ночь заплачено.

Она двинулась к белым кожаным креслам, покачивая бедрами, и уселась.

— Редко попадаются клиенты, которых вправду хочется трахнуть.

У меня очередь стоит из желающих. Если бы не гребаная работа, Котя прошла бы без очереди.

— Откроешь, пожалуйста? — Она протянула мне бутылку. — Ты не брал открывашку?

Я накрыл ладонью крышку своей бутылки, обхватил — чуть-чуть магии — и пиво, шипя, вознеслось к горлышку. Но не вылилось. Я отдал Коте открытую бутылку и забрал вторую. По дороге к креслу проделал то же и, усевшись, отпил. Кресло мягко прогнулось — из такого попробуй себя заставить подняться.

— Чем займемся? — осведомилась девушка.

— Поболтаем.

— О чем?

— О Жулианне. — Я повернул лицо к Коте и подпер подбородок кистью. — Знаешь ее?

Котя скривила губы в завистливой улыбке и на секунду-другую присосалась к горлышку.

— Надо же… Только не говори, что любовь с первого взгляда.

— А допустим, и любовь? — Посмеиваясь про себя, я забарабанил пальцами по бутылке. — Девочки из эскорта не заслуживают любви?

Она потупилась и ковырнула бордовым ногтем этикетку.

— Каждая девушка заслуживает любви. Просто некоторые перестают в нее верить. Или в себя.

— Ладно, я пошутил. Никогда ни в кого не влюблялся. Мне все быстро надоедают.

Котя выровнялась и откинулась на спинку кресла.

— Ты еще не встретил ту самую.

— Ой, я тебя умоляю.

— Тебе всего двадцать, да? Вся жизнь впереди.