Тот, кто меня купил - Алекс Чер Страница 19

Он везёт меня куда-то, а я сижу, прикрыв глаза. Не сплю, нет. Переживаю раз за разом то, что случилось со мной в спальне. Так оно и бывает?.. Или я слишком порочна, что не смогла его оттолкнуть?..

В самом начале я могла, могла это сделать. Его прикосновение к голой коже было слишком неожиданным. Это всё равно что гавкнуть из-за угла. А потом… Я решила, что должна попытаться привыкнуть к его рукам, чтобы не дёргаться каждый раз, когда ему вздумается вдруг меня тронуть. И всё же я знала, что он будет меня совращать. Или соблазнять? И попалась на своём любопытстве.

Хотелось хоть раз почувствовать. Узнать. Это неизвестное. То, чего я себе никогда не позволяла. Считала стыдным и неприемлемым. Синица не раз издевалась над моими устаревшими моральными принципами. Говорила, что тётка слишком уж вынесла мне мозги, хотя сама не гнушается плотских удовольствий.

Она права: у тётки бывали мужчины. Но тётка умудрялась предаваться плотским утехам быстро и тихо. Иногда я только по утрам узнавала, что у нас кто-то был в гостях. Очень редко, раз в два-три месяца, она перепоручала меня своей подруге — отдавала меня на выходные. Видимо, чтобы отдохнуть и оттянуться. Стыдно сказать: я любила эти дни. Не только тётка от меня отдыхала, но и я от неё.

Влияла ли она на меня? Наверное. Но я и сама никуда не спешила. Как любая девочка с романтическим складом характера, верила: однажды встретится мне Он. И я сразу пойму: тот самый, единственный. И вот не случилось.

Первым, кто пробудил мою чувственность, стал мужчина, которому я безразлична. Но он желал меня — я это ощущала. И он не спешил. Хотя мог взять меня. И вряд ли бы я смогла ему противостоять.

Он довёл меня до оргазма. Я это поняла. И не знала сейчас, что с этим делать. Я распутная девка? Или это естественно — трогать себя и получать удовольствие?

Было слишком ярко, как вспышка в мозгу. Это было прекрасно. Стыдно или нет, но мне понравилось. И, наверное, я хотела бы ещё. Может, не сразу, но… есть что-то возбуждающе-порочное в том, что мы делали. Закрытые глаза. Прикосновения. Его пальцы везде. Дыхание, что опаляло кожу, тревожило слух, пускало мурашки по телу. Голос его глубокий.

Он не был груб. Он был нежен. Но после всего, что случилось, я не знала, как себя вести с ним. Поэтому решила улыбаться и делать вид, что у меня провал в памяти. И я веду себя, как всегда. Немного дерзко.

— Тая, — касается он моей руки. И я почти не вздрагиваю, хоть это и неожиданно. Вырывает меня из раздумий. — Ничего не придумывай и не накручивай себя. То, что случилось, — естественно и прекрасно. В этом нет ничего стыдного.

Я открываю глаза и смотрю на Эдгара. Слишком серьёзно — сейчас не могу иначе.

— Я пришла к такому же выводу. Наверное. Не знаю. Но давай пока не будем говорить об этом. Слишком всё стремительно и быстро. Я не успеваю привыкать. Но я стараюсь, честно.

Он кивает и больше не пристаёт. Может, даже злится. По его лицу сложно понять: сплошные углы, резкие линии, жёсткий взгляд. Он редко улыбается. Но если уж делает это, то от души. И смех у него хороший. Широкий. Я люблю такой. Без натуги, без деланности, без лживого выдавливания.

На пороге ресторана Эдгар хочет что-то мне сказать, но то ли не решается, то ли передумывает. Он лишь поправляет мне волосы и берёт за руку. Пристраивает её на своём локте. Прям идеальная парочка.

— Чета Гинц! — кланяется дурашливо чуть ли не в пояс этот записной бабник, а я вздрагиваю от фамилии Эдгара, которую Сева присоседил и ко мне. Моя дрожь не проходит незамеченной. Эдгар лишь крепче прижимает к себе мою руку и накрывает ладонь второй. Успокаивает? Или даёт понять, что не доволен? — Вы почти вовремя! Полчаса — такая безделица в наше время! Моё первое даже остыть не успело!

Он язвит. Эдгар невозмутим.

— Добрый вечер Всеволод.

Сева разглядывает меня бесцеремонно, цокает языком, отодвигает стул, приглашая сесть. Я вижу, как почти незаметно у моего спутника дёргается желвак на щеке.

— Тая, Тая, Тая. Не удивлён, но поражён. Чувствую, не одна челюсть грохнется на пол и разлетится вдребезги.

— Мелехов, может, ты успокоишься? Перед нами можно не играть. Мы не публика.

Льдины и айсберги. Жидкий азот. Тотальное обморожение, когда не выдерживают приборы. Он так холоден, что у меня рука начинает мёрзнуть в его тисках. Хотя ладони у Эдгара невероятно горячие.

— Ладно-ладно! — сдаётся в плен Сева и примирительно поднимает руки вверх. — Один-один. Я забываю, что ты впервые за столько лет наконец-то опоздал, а ты перестаёшь осквернять пространство своим убийственным морозильником.

Эдгар молчит. Сева делает рука-лицо и подзывает официанта. В полнейшей тишине мы изучаем меню. Господи, куда меня занесло. Здесь же названия — язык сломать можно. Не испанская кухня явно. И все эти тра-та-та для меня пустой звук. Мне бы сытного чего-нибудь. Горячего. И побольше.

— Тая? — я набираю воздух в лёгкие и боюсь брякнуть что-нибудь не то. — Ты позволишь за тобой поухаживать?

Киваю осторожно, и он делает заказ на двоих. Мясные и овощные закуски и наконец-то горячий суп. От его аромата кружится голова. Не знаю, как я не накинулась на него, а смогла есть вполне достойно, но жмуриться от удовольствия мне никто не запрещает. Тем более, эти двое заняты друг другом и на меня не смотрят.

— Есть три новости. И даже не знаю, хорошие они или плохие, — ковыряется вилкой в салате Сева. Он явно не голоден в отличие от нас.