Охота на миллиардера - Надежда Мельникова Страница 19

Олигарх выкидывает сигарету в окно, а потом молча спускается вниз. Его решительность пугает меня до чертиков.

— Стоило покупать дом за миллиард сотен баксов, чтобы курить в нем, — мне удается освободить правую руку. — О! — восторженно вскрикиваю.

Улыбаясь, испытываю настоящее счастье. Развязываю другую руку, встаю, наклоняюсь, пытаясь высвободить ноги. Но в этот момент сильная широченная ладонь ложится между лопаток, и я падаю грудью на прозрачную стеклянную столешницу.

— Нет, только не это! — взвизгиваю, повернуться и отбиться не получается.

— Давай проведем один эксперимент, путана, — шепчет на ухо, придавливая к столу тяжелой мужской грудью.

Ощущаю жар, исходящий от его тела.

— Если я не обнаружу следов твоего желания, блудница. Если ты действительно против, не нравится тебе или противно, то я отпущу, выполню условия, а ты отдашь мне видео. Вот такая простая сделка.

Олигарх развлекается. Вместо переговоров с китайцами, он ломает меня, получая удовольствие. Его дыхание ощущается повсюду — влажное, чуть солоноватое, наполненное прохладой.

— Но, если вдруг ты говоришь одно, а на деле течешь, как сучка, ты все равно отдаешь мне видео.

От грязных слов прошибает током, наружу вырывается истеричный крик, завершая нарастающее до максимума возмущение. Дурман, под который все его жертвы попадают в двуспальную кровать богача, растворяется. Сопротивляюсь, чувствуя его тяжелую грудь. Я сжимаю зубы, он снова сзади и снова мой зад в его власти.

— Что-то ваша Дарья плохо отрабатывает свои евро. Вы бы хоть на курсы гейш ее отдали или, на худой конец, пусть посмотрит уроки интимного массажа. Это же не дело, что ее мужик на всех подряд кидается.

Сильная рука проскальзывает к горлу, сжимая шею. Говорить становится трудно, и я кашляю, задыхаясь. Обнаружив молнию на спинке моего платья, Полянский тянет ее вниз, потирая шершавыми пальцами открывающуюся кожу. Невоспитанный гад и озабоченный придурок, который решил, будто весь мир валяется у его ног. Его пальцы ползают по моей коже, а я пытаюсь себя уговорить, что мне противно, но слышу своё громкое дыхание, и чувствую тело, которое предаёт меня, начиная дрожать от его прикосновений.

С каждым движением голой кожи становится все больше. Он гладит мои лопатки. Массирует позвоночник, пересчитывая каждый. Крепкие мужские руки сползают все ниже. Давление нарастает. Я сдерживаю себя, контролирую, думаю о несчастных африканских детишках, которые голодают сейчас где-то в Найроби. Полянский молча дергает веревки на моих ногах, развязывает, удерживая локтем, но это ни коем образом не освобождает меня, теперь он держит меня телом.

— Где мое видео?

Я внутренне дрожу, когда при разговоре его голос щекочет мое ухо. Чего? Видео? Какое видео? Я не помню ни про какое видео. Я, кажется, пьяна, а еще зла. Но почему-то первое, больше, чем второе. Полянский двумя руками сжимает мою талию, устанавливая в удобную для себя позу. Задирает юбку и снова отвешивает хлесткий удар по заду. В прошлый раз, после посещения его кабинета, мои ягодицы горели еще два дня. Я садилась и вспоминала о Полянском. Это было так ужасно и интимно одновременно, гнала эти мысли от себя, но не могла не прокручивать фантазии о продолжении.

Нет, нет, нет! Господин олигарх меня бесит и злит! Но от решительности его действий, мои щеки наливаются алым цветом. От мысли, что я видела это в своих снах, пульс зашкаливает и иногда мозг не поспевает за происходящим.

Задранная юбка где-то на талии, а его рука нагло, по-хозяйски, проводит по влажным трусикам. Да уж, Вера Образцова. Ты просто мастер конспирации.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Олигарх ничего не говорит, довольно хмыкая, роется в карманах, выуживая презерватив, кидая квадратик из фольги на стол возле моего прижатого к стеклу лица. Понимание того, что последует дальше, отрезвляет, заставляя действовать.

— Нет! Не смей! Наш договор.

Полянский царапает кожу пальцами, стягивая с меня трусики…

— Кхем, — слышится незнакомый мужской голос.

Пожилой и, кажется, очень воспитанный, в отличие от хозяина дома.

— Ваша мать приехала. Она остановилась возле поста охраны. Впустить или в другой раз?

Полянский матерится, сплевывает, но небрежно натягивает на меня трусы, отпуская. Резинка шлепает по заду. Господи, как мне стыдно. Я просто не могу поверить в происходящее. Олигарх привык трахать девок, где ему заблагорассудится. И я словно одна из них, такая же доступная и грязная. При этом по дому шаркаются разные люди. И никто не мешает ему, они не отвлекают его. Полянский их воспринимает, как часть интерьера. А меня, как кусок торта или мороженое, которое захотелось прямо сейчас. Сожрать и забыть, пока не растаяло.