Сжигая мосты - Юлия Гатальская Страница 19

– Мама, знаешь, как дядя Серёжа меня называет? – спросила Катя с полным ртом, дружелюбно глядя на Волкова. Тот же в свою очередь кинул на меня виноватый взгляд из-под бровей и снова уставился в тарелку.

– Как, детка?

– Каток! Правда, здорово?

Я поперхнулась салатом Оливье от неожиданности. Несомненно, имя у моего ребёнка было красивое, как у великой русской императрицы, но очень популярное, однако перевернуть Екатерину в Каток на мой взгляд было странно, если не сказать смешно, к такому грубому сокращению я не была готова. Однако, судя по выражению лица дочери, ей оно очень приглянулось, и я решила не портить её праздничное настроение, пролепетав в ответ «Очень мило» и бросив гневный взгляд в сторону друга, который сделал вид, что ничего не замечает. После я ему выскажу все, что думаю об этом "Каток".

Ужин прошёл за приятными разговорами, и, когда трапеза уже подходила к концу, раздался очередной громкий звонок в дверь, от которого моё сердце уже во второй раз за день ухнуло в область живота, лишая меня возможности полноценно дышать.

Катя снова бросилась открывать дверь, а я, наблюдая удивлённые лица мужчин, только сейчас поняла, что никого не предупредила о приезде Марка.

– Это Власов, приехал поздравить Катюшку. Я открою, – протараторила я, спеша пресечь их вопросы, и, быстро вскочив с места, направилась к двери, моля Бога, чтобы отец не зарядил табельное оружие и не начал бы пальбу в Марка вместо приветствия.

За дверью действительно стоял Власов, как всегда неотразимый, в чёрном пальто, накинутом поверх серого костюма, и с взъерошенными мокрыми от снега волосами. Сердце предательски участило удары в животе, не желая подниматься на место, отчего дышать стало намного труднее, и голова закружилась от нехватки кислорода или от нервного перенапряжения. В этот момент я почти не слышала ни восторженных криков дочери, ни грубого бубнения своего отца, доносившегося из гостиной, я слышала лишь громкие удары своего сердца, колотящегося внутри меня.

Взгляд Власова лишь на секунду задержался на мне, скользнув от лица ниже по фигуре, и тут же обратился к дочери. Она уже сидела на его руках, обнимая и целуя его выбритые щёки, а я всё ещё не могла отделаться от ощущения, что меня снова сравнивают с той фигуристой блондинкой. Я внутренне сжалась, понимая, насколько проигрываю в этой неравной борьбе за сексуальность, но уже в следующую секунду вспомнила, что такой черте характера, как неуверенность в себе, больше нет места в той новой Веронике, которой я решила стать. Злость на Марка вновь заслонила все другие чувства, и я с гордо поднятой головой прошагала внутрь дома, жестом приглашая его следовать за мной.

– Вам лучше пообщаться наверху, – сухо проговорила я, – с недавних пор ты не очень-то желанный гость в этом доме. И не забудь рассказать дочери, какие перемены идут в нашу жизнь и что послужило тому причиной. Иначе это сделаю я и не в лучшем для тебя свете.

Одарив меня неприязненным колким взглядом, Марк молча начал подниматься по лестнице с дочкой на руках, а я вернулась за стол. В гостиной напряжение буквально витало в воздухе, несмотря на то, что мужчины пытались рассеять его непринужденной беседой. Я точно знала, что все присутствующие, включая меня, думают об одном и том же. Первым не выдержал отец:

– На твоём месте я бы не был столь добр и не разрешил бы ему видеться с дочерью до решения суда!

– Я не могу так поступить с Катей, она любит его. Давайте не будем сейчас об этом. Он скоро уедет и всё встанет на свои места. Не хочу портить праздник разговорами о Марке Власове.

Отец лишь фыркнул, выражая тем самым своё возмущение, и включил телевизор, чтобы отвлечься, а Серёжа продолжал недоверчиво поглядывать в мою сторону. Спустя полчаса такого напряжённого общения Власов наконец спустился вниз в сопровождении малышки, держащей в руке новенький мобильный телефон розового цвета. Воспитание взяло верх и самоубийца-Марк решился таки войти в гостиную, чтобы поздороваться с моим отцом, всё-таки вежливость всегда была одним из его лучших качеств. Я заметила, как напряглось его лицо, когда он увидел среди присутствующих Волкова.

– Мне пора, – сухо проговорил Власов, глядя на папу, – желаю хорошо встретить Новый год.

Отец лишь слегка кивнул ему в ответ, а я была готова поклясться, что в этот момент он мысленно выпускал всю обойму своего оружия прямо в центр груди Марка, настолько его взгляд был наполнен яростью.

– Я тебя провожу, папочка! – вскрикнула дочь, но я остановила её.

– Детка, нам с папой нужно поговорить, попрощайся с ним здесь.

Катя послушно обняла Марка, а он крепко поцеловал её, обещав, что скоро они снова увидятся.

Когда мы остались наедине, оказавшись у входной двери, Марк буквально прошипел, буравя меня гневным взглядом:

– Какого чёрта этот Волков крутится возле моей дочери и даёт ей отвратительные прозвища? Что это ещё за Каток? Она и меня просит так её называть!

Я почти ощущала кожей излучаемую Власовым ненависть к Серёже и злость на меня. Пытаясь не лопнуть от переизбытка возмущения, растущего в моём сознании и грозящегося всё-таки вырваться наружу потоками отборной брани, я ровным тоном, насколько хватило моих стараний, ответила, глядя прямо в его глаза:

– Серёжа – друг моей семьи, в состав которой ты уже не входишь, и заметь, по своей собственной инициативе. Так что засунь свои претензии куда подальше и не лезь в нашу жизнь!

Я наблюдала, как Марк борется сам с собой, и эта борьба явно отражалась на его красивом лице. Одна его часть, подчиняющаяся эмоциям, захлебывалась яростью, мечтая выплеснуть её мне в лицо, вторая же, подчиняющаяся здравому смыслу, пыталась успокоить первую под давлением обстоятельств и беспомощности в данной ситуации. В конце концов разум одержал верх над эмоциями, и Марк промолчал, каких бы титанических трудов ему это не стоило.

Я же, стараясь не выдать своих собственных чувств, продолжила ровным голосом:

– Ты рассказал ей?

– Она знает ровно столько, сколько ей нужно знать, – процедил он сквозь зубы. Его ноздри раздувались от шумно втягиваемого воздуха, а зеленые глаза, казалось, уже прожгли во мне сквозную дыру. Если бы человека можно было убить яростным взглядом, то я была бы уже мертва, однако я не собиралась так легко уступать ему в этом поединке.

– Это не тебе определять уровень её осведомлённости! – я разозлилась не на шутку и готова была сорваться на крик. – Что ж, я тебя предупреждала, если ты не сказал ей правду, она узнает её от меня и поверь, я не собираюсь смягчать всю гнусность твоего поступка в глазах дочери, подпитывая иллюзию твоей безупречности!

Какое-то время он продолжал сверлить меня насквозь своим уничтожающим взглядом, не произнося ни слова, а затем вдруг прошептал:

– Не думал, что человек может так кардинально измениться за несколько дней.

– Посмотри в зеркало, Власов, и ты найдёшь в его отражении подтверждение тому, что люди могут быстро меняться, причём далеко не в лучшую сторону!