Любовь на спор - Марина Глебова Страница 18

- Займитесь делом, Кирилл Андреевич, - я уже с трудом дышала, перебирая лежавшие на столе бумаги и создавая впечатление сильно занятой, - я отклоняю ваше предложение.

Он молча вышел, аккуратно прикрыв дверь.

Я откинулась на спинку кресла, распустила собранные волосы и задумалась, наматывая на пальцы завитки рыжего цвета.

Когда Ветров вышел, меня отпустило, и сейчас я могла более - менее разумно рассуждать. Потому что именно сейчас мне нужен был холодный разум, трезвая голова и четкий план.

Странное совпадение. Вчера мне отзвонилась Марина и рассказала о непонятных отказах всех отобранных кандидатов. Как только те видели мою фамилию или фото (когда сообразившая, что  дело пахнет керосином, Маринка перестала сообщать личные данные, лишь описывая меня словесно), сразу  находили миллион причин для отказа. И я видела этому одну единственную причину. И имя ей было Станислав Никольский.  Отец будто просчитал все возможные мои ходы вперед. Заранее обрубая даже тоненькие ниточки возможных вариантов. Как будто подталкивая меня в объятия ходячего калькулятора Вознесенского.

И я ничуть не удивилась бы, узнав, что предложение Ветрова тоже срежиссировано отцом. В какой-нибудь многоходовой цепочке действий.

Хотя не похоже было. Зачем ему Ветров? Если есть Андрей, который устроит родителей целиком и полностью. Голова начинала болеть, нашпигованная мыслями по самую макушку. Словно и не было этих семи дней, таких волшебно беззаботных и расслабляющих.

Я полистала календарь на столе. Десять дней. А потом либо отказ от контракта, который можно сказать отгрызла ценой неимоверных усилий, не только моих причем. Либо…

В кабинет  вошла хмурая Вера, положила мне на стол листок бумаги и застыла.

- Что с тобой? – я придвинула листок и начала читать, чувствуя, как меня словно окатывает ведром ледяной воды, - что это, Вера?

Я подняла глаза и услышала то, что и так поняла после прочтения.

-Это размер неустойки за невыполнение условий контракта, - секретарша облокотилась на край стола и тихо вздохнула: - Ваш отец перекупил права, и если прописанное условие не будет выполнено, то…искать нам всем другую работу.

В помещении зависла плотная как утренний густой туман, тишина. Давящая на мозги с силой и напором асфальтоукладочного катка…

- Кофе, черный, - глухо, не узнавая своего голоса, сказала я, - без сахара.

Вера молча вышла и принесла мне большую пузатую чашку, исходившую таким бодрящим ароматом, что хотелось выть. Вот и все. Доигралась.

Я глотала горький напиток, не давая себе расклеиваться изнутри, хотя понимала, что предпринять тут практически нечего. Это не человек. Это дьявольская машина, сметающая на своем пути все живое. И ему абсолютно все равно, кто там стоит. Женщины…дети...старики…беззащитные ли, или способные дать отпор…Он раздавит всех до одного, без исключения…

Становилось тяжело дышать и я открыла окно, впуская внутрь холодный воздух…

Он разрушит все, что я так скрупулезно собирала и долго строила, лишь для того, чтоб сделать все по-своему… И с этим человеком я прожила столько лет в одном доме, завтракала за одним столом и называла папой. Это уже не пропасть. Это самое дно. Откуда не хотелось подниматься, даже для того, чтобы попенять на совесть. У Никольского ее просто нет.

Я мысленно перебрала всех знакомых мужчин, понимая, что никто не рискнет пойти против моего отца. А того, кто решится, его карающая рука сотрет в порошок. И не оставит даже пыли, развеяв по ветру.

Ветер задувал под тонкую блузку, и я чувствовала, как покрываются гусиной кожей руки под тончайшим хлопком. Бесполезно.

Я закрыла окно. Опустилась на паркетный пол и закрыла лицо руками. Неужели это конец? И я на самом деле лишь неудачница на этом празднике жизни? Глупая Золушка, обманом проникнувшая на сказочный бал, не заметив, что платье так и не превратилось в наряд принцессы? И все еще продолжавшая фантазировать, что феи-крестные на самом  деле существуют?

По щеке медленно поползла соленая капля, за ней еще одна. Я оплакивала не просто свое дело, поднятое с нуля и  завязанное  на судьбах многих работающих здесь людей. Здесь было нечто большее.

Выйдя за нелюбимого, и  вызывающего лишь негативные впечатления человека я предала бы самою себя. Ведь этот брак наверняка будет под полным контролем отца, со всеми вытекающими…

Поэтому терять мне нечего. Кроме того, что уже почти потеряно. Я вытерла влажные дорожки под глазами и поднялась. Оставался последний вариант, и я его использую.