Анечка - Татьяна Анина Страница 17

Он провёл ладонью по её раскинутым в сторону ногам. Ударился стояком в джинсах, словно хотел войти. И Анечка под ним тоже задрожала. Не силён был семнадцатилетний Шиша в вопросах удовлетворения женщин, поэтому просто с силой упёрся в её промежность. А девушка под ним стала сама вилять бёдрами и натираться.

То, что он спустил в штаны, а Анька простонала и вцепилась в него со всей силы, было похоже на слишком близкое знакомство. От которого они долго отходили, сидя на лавке у гардероба. Держались за руки.

Эта была его девушка. Он ощущал это всем своим сердцем. Ему принадлежала. А когда происходит такое единение душ, ничего не стесняешься. И если тот же Трэш Катьке в любви полгода признаться не мог, то Рому ничего не сдерживало. Он тем и отличался от остальных парней, что не стеснялся признаться в настоящих чувствах.

И Аня это оценила.

– У тебя шрам на животе? – тихо спросил Рома, хотя его это не волновало, он прибывал в шоке от того что произошло. – После операции? Ань! Ты солнышко, – он улыбнулся, она в ответ. – Зачем на тебе столько одежды?

– Ты никому не скажешь? – тихо спросила она, подсев ближе, и Рома обнял её за талию.

Его девочка. Личная. Навсегда.

– Никому, – шепнул ей в ушко, которое красиво покраснело.

– У меня шрамы по всему телу. Никому не нужна девушка со шрамами…

Рома не успел ничего сказать. Аня испуганно ответила на звонок телефона.

Мамаша её пасла. Аня боялась родную мать. И это было настоящей проблемой.

Шиша ночью не спал. Он сам себе задавал вопрос, нужна ли ему девушка со шрамами по всему телу. И на утро твёрдо решил…

– Нужна, – шепнул он Анечке на перемене, после того, как отметил ублюдка из девятого класса, который повадился обзывать Аню и задирать её при возможности. На полу остались капли крови, что текла из носа обидчика, и Аня заворожённо на кровь смотрела. – Ты мне нужна, Аня. Я… Я люблю тебя. Как Трэш Катьку Тугарину. А может и сильнее. Потому что мне всё равно, что у тебя под одеждой.

– Тогда слушай, – она смотрела во влюблённую поволоку его каштановых глаз своей ясной синевой. – Это я нарисовала Маргариту Петровну с голыми мужиками на оргии. И… Сегодня я нарисовала нашего биолога трахающего Соньку Лядину. Биолога уволили, и директриса написала на него заявление. Лядина не пришла в школу. Я такая, Шиша. Я не терплю, когда людей, которые мне дороги, пытаются оскорбить.

– Трэша я не оправдываю, – сказал тогда Рома. – Он с Катей не правильно поступал. Реально нельзя к девчонке подъезжать, сжигая её кроссы и прокалывая шины на её велике. А на Лядину плевать вообще. Так что глупости все твои рисунки. Гудбай, биолог!

Анечка рассмеялась ему в ответ. А у Анечки красивые, белоснежные, ровные зубки. И Шиша так стеснялся своих нечищенных зубов, что просто натягивал губы в улыбке.

Это Шиша так отреагировал на выходку Анечки. А вот класс юмора не понял. И разоблачала Аню как раз Катя Тугарина, которую Анечка пыталась защитить.

Как-то вычислила, кто рисовал порно-картинки.

Литруха свалила к директрисе, в классе не было взрослых. Народ поднимался с мест. Стали отодвигать парты в стороны, освобождая место для поля боя. Анечка, которую собрались бить всем классом, вскочила на ноги и спиной упёрлась в шкаф. Поймала на мгновение взгляд Шиши. Рома кивнул ей головой и нащупал в кармане толстовки свой нож. Если тронут, он всех зарежет. Он своё солнышко в обиду не даст. И Анечка это поняла.

Они без слов понимали друг друга. Из них получилась отличная пара. Самая крепкая дружба, овеянная настоящим чувством любви.

Анечка гордо закинула голову вверх и сильно поджала свои сладкие, медовые губки.

– Щаз будет буллинг, – закатала рукава их драчливая одноклассница. Рома спокойно оценил расстояние до неё и решил, что эту скотину он просто вырубит.

– Отойдите, – приказала авторитетная Катя Тугарина, которая в классе была самая старшая и уже совершеннолетняя. И народ расступился.

– Аня, Прежде чем всё произойдёт. Объясни мне с какой целью ты замутила такую фигню? Ладно Сонька, она тебя задевала, но Марго в чём виновата?

Не зря Трэш на Тугару запал. Девка, что надо. Такая волевая, с ней можно горы двигать.

Начался нудный диалог.

Шиша так и не понял, что все взбесились. Ну, прикольнулась девчонка, что, как ненормальные? Старухе Марго должно было польстить, что её изобразили в обществе молодых мужиков. А Лядина редкостная б*ядь, что жалеть то. Да и биолога никто сильно не любил в их классе. Одним мудаком больше, одним меньше в педагогическом составе.

Он не испытывал чувства страха перед толпой. Не собирался Анечку отдавать никому. Пальцем её никто не тронет, даже Катька Тугарина.

– Она к психиатру со мной ходила, – вдруг сказал Лёшка Васин. – Она ку-ку, видать совсем.

Шиша опечалился. Девчонка его сильно стеснялась шрамов на теле. Это психологический барьер. Но она не больная на голову! Она самая лучшая в этом мире!

А маленькое солнышко, его девочку неожиданно стало трясти всем телом. Глаза закатились, начались настоящие ломки конечностей и бесконтрольное их метание. Зрелище было ужасающим.

Половина класса закричала. Народ на парты вскакивал, чтобы снимать приступ эпилепсии.

Анечка по шкафу скатилась на пол, и Катька кинулась к ней.

– Сонька, что делать?! – закричала она Лядиной.

Рома в этот момент погибал. Он не знал, что делать. Его всего сдавило от беспомощности. А девчонки уложили Анечку на пол, положили голову боком, чтобы слюной не захлебнулась. Шиша всё запоминал. Если у Анечки случится приступ, он будет делать то же самое.

А потом, когда приступ прошёл, Катя Тугарина нащупала под одеждой Анечки те самые шрамы, что прятались под одеждой. И…

Катя очень аккуратно положила Анечку на пол. Задрала вверх багровый свитер. Колготки были натянуты по грудь. Катя их стянула.

Шиша рявкнул, сделал шаг назад от ужасающего зрелища. Он же думал, что шрамы после операции… Нет, он догадывался… Не хотел верить в реальность.

Всё тело Анечки было перепахано, безжалостно изувечено. Шрамы буграми возвышались по коже, исключая то, что виднелось из-под одежды. Даже грудь была изуродована.

Рома задержал дыхание. Дело было в том, что он стерпел бы шрамы… Но они были свежими.

– Это чё, – выдохнула девка рядом. – Это так её в той школе?

– Соня, свежие, – сказала Катя.

– И ожоги свежие, – кивнула толстозадая Сонька.

И это было последней каплей терпения.

Рома знал, кто делал такое с маленькой трепетной девочкой. Это мамаша Анечки, та, которая с противной рожей. Аня мать боялась, и Рома не раз видел, как жёстко старая бл*дь дёргала его солнышко за руку.