Сын маминой подруги - Марисса Вольф Страница 16

Роман 

Мария с Колей уехали, а я так и остался стоять возле маминого подъезда. Зачем я вообще сюда сегодня поперся? Ехал, переживал за нее, вдруг что случилось. Коля мог не появиться на работе и меня в известность не поставить. Это для нас всегда было нормально – и для него, и для меня. Только по важным делам мы заранее предупреждали друг друга. Но Машка же моя подчиненная. Пропала, ничего не говоря. А тут оказывается все в порядке, просто женишок у нее появился и дела всякие.

Я всегда завидовал Коле, сколько себя знаю. Только не признался бы в этом никому, даже самому себе. У него всегда всё получалось лучше. И не потому, что он лучше, а потому, что он умел доводить дела до конца. Мне не хватало усидчивости. Я мог начать любое дело, поднять его, а потом бросить – мне уже было не интересно. А Коля упорно шел вперед, сцепив зубы. Честно говоря, и фирме сегодняшней я обязан только Коле. Если бы не он, мы бы уже разорились через полгода. Это он сутками просиживал в интернете, искал первых заказчиков, исправлял код за нанятыми на фриланс студентами. Короче, делал всю грязную работу терпеливо и молча.

Да и сейчас водителя себе взял не для того, чтобы статус свой подчеркнуть, а потому что во время поездок он параллельно делами мог заниматься, время с пользой использовать.

Не сказать, что он был такой уж спокойный по жизни, но в целом был весьма и весьма уравновешен. Уж точно не в пример мне. Меня же бесило абсолютно все. По правде говоря, я задрал нос, что я такой великий начальник, и мог, не стесняясь в выражениях, отчитать какого-нибудь сотрудника только за то, что тот пришел в галстуке не того цвета. Хотя в галстуках в нашей IT-фирме ходили только продажники. Поэтому им чаще всего и доставалось от меня. А что, я терпеть не мог эти удавки на шее. Сам редко одевал, пусть и другие в кэжуале ходят.

А вот Коля за такое никогда никого не ругал. Он мог только посмотреть так – не осуждающе, а как-то будто в сердце проникая – и секретарь в следующий раз уже не приходила на работу в таком неприлично коротком мини или бухгалтерши по всем углам официально сплетничать прекратили. Хотя, конечно, у себя в кабинете они языки чесать не переставали, но хотя бы не на виду. Это я уж точно знал – спал время от времени без обязательств с молоденькой бухгалтершей.

Мне было в принципе все равно на кого орать. Лишь бы пар выпустить. Коля мог разойтись только в том случае, когда кто-то трогал или реально задевал что-то его личное. Уж тогда прячься – не прячься, не спасешься. Он готов был голову оторвать. Помню, как когда-то еще, будучи студентами магистратуры (да-да, мы с ним были когда-то такими), когда мы с Колей только познакомились и заселились в общагу, один из однокурсников сильно задел словами Колину мать. Что тогда началось! Еле расцепили ребят. Что сказать, тот однокурсник остался живой, не невредимый, конечно, но живой. Я уверен совершенно точно, что после того случая он всегда будет думать, что и кому говорить.

Поэтому сейчас я решил оставить Марию в покое. Мне она, конечно, нравилась. Но жизнь мне нравилась больше. И здоровье не казенное.

А она все-таки хороша. Понимаю, почему он на нее обратил внимание. Вспомнить только ее ножки длинные и красивую грудь.

Подумать только, они знают друг друга всю жизнь. А так и не скажешь. Даже на обедах наших совместных никогда ничем не выдавали этого факта. А мы с Любой, как идиоты, в этой компании ни о чем не догадывались.

Вспомнил о Любе. Ох, и горячая штучка оказалась, кто бы мог подумать. Как женщина, конечно, совсем не в моем вкусе – слишком своенравная, но как любовница – ууух!

Мыслями унесся в ту ночь.

Это было как раз, когда Мария меня первый раз отшила. Каблук сломала, а потом от помощи моей пощечиной отказалась. Я тогда сильно психанул. Показалось, что пощечину получил не только по щеке, но и по самолюбию своему. Разозлился знатно. На нее кричать, естественно, не стал, и поэтому решил пар выпустить. Решил нажраться.

Поехал в любимый паб и застал там интересную картину. Люба с хахалем своим разборки устроила. В пабе, как оказалось, не только они вдвоем отдыхали, но и любовница ее молодого человека. И по закону подлости они пересеклись. Я попал на заключительную часть марлезонского балета. Маленькая Люба пацана своего хлестала каким-то поясом. Ума не приложу, где она его взяла. Любовнице тоже хорошенько попало, поэтому та, недолго думая, схватила чужого благоверного, мужика этого то есть, и свалила в закат. А Люба осталась. Пила один шот за другим. Я поздоровался с ней, предложил свою компанию. Она подняла на меня свои красивые глаза, и я в первый раз увидел в ней женщину. В офисе она словно генерал – ни чувств, ни эмоций, ничего личного. А тут просто обманутая женщина. Да еще и такая красивая.

Напились мы с ней тогда очень. Такси заказали и поехали ко мне. Согрешили как полагается один раз. Потом еще один. И так раз пять за ночь. Никогда бы не подумал, что она такая горячая штучка.

А на следующий день я сделал вид, что ничего не произошло. Да и по ней тоже нельзя было сказать, что она горит желанием раскрывать нашу маленькую связь. Поэтому все осталось, как и было раньше. А потом вроде как забылось. И уже не так натянуто можно шуткам ее на обеде смеяться.

Эх, вот бы с ней еще раз замутить. Напоить может? Только повод нужен. А без повода она мне все яйца оторвет. И отхлестает ремнем потом, как того придурка своего. Она ж тиранша знатная. Хотя в постели… Ммм…

Бля, что за бабы мне попадаются – она замуж скоро выйдет, к другой вообще на расстояние выстрела без угрозы для жизни не подойти.