Проклятие Черного Аспида. Книга 2 - Ульяна Соболева Страница 16

— Погоди, милая. Сейчас найду воды. Сейчас станет легче.

Когда к хрустальным дверям, ведущим из дворца наружу, подошла, стражники скрестили перед моим носом копья. Противные ящеры-истуканы. Я изловчилась и бросила рыбку в фонтан, бьющий серебряными струями, убегающими в ярко-синий водоем. Золотистая чешуя сверкнула на солнце и исчезла под водой.

Я в палаты свои отправилась. Все эти дни искала, как сбежать отсюда, как знак Нияну дать. Но ни одной лазейки. На ночь из комнаты не выйти, окна зеленой дрянью всегда опутаны, а за дверью стражники и под дверью служки спят.

Едва в палаты вошла, тут же встрепенулись, ко мне бросились утренний наряд снимать, да переодевать в платье для отдыха, косы чесать гребнями.

— Вон пошли. Сама разденусь, — махнула на них руками и перед зеркалом стала, стянула кокошник, швырнула рядом с чаном для купания. Пальцы расстегнули платье, освободилась от пышных рукавов, стянула шелковый подол и вздохнула с облегчением, и вдруг словно издалека услыхала:

— Надобен мне больно приплод Нияновский. Так бы и выдрал из чрева да задушил обеими руками.

— Погодь. Не горячись. РОдит она, дашь ему пару недель пожить и земь его, скажем, с колыбели выпал да убился.

— Может, сам сдохнет на Чар-горе.

— Может, и сдохнет. А коли нет — уничтожим. Но вначале пусть тебя ГОсударем провозгласят и корону на тебя царскую бояре наденут.

Медленно развернулась к чану с водой и увидела, как в нем на поверхности всплывают желтые цветы, похожие на маленькие граммофоны… точно такие же, как остались в зале, в аквариуме.

Я не верила, что слышу голоса Вия и Григорины, так, словно… словно у них там прослушивающее устройство. Посмотрела на воду и словно увидела, как внизу махнула хвостом золотая рыбка. Я ниже наклонилась, а маленькие граммофончики змейкой потянулись вдоль деревянного края чана.

— Кто впустил?

— Не вели казнить, вели миловать. Войско Ниян собрал. Войной на тебя идет. Люд, говорят, за ним тянется, смуту развел брат ваш, Владыка.

— Посмел… таки посмел против меня. Прочь ступай. Вели советникам в зале собираться.

— Мракомира поднимай и сделку с ним обговаривай. Мертвь встанет и за тобой пойдет, тогда ни один из Нияновских и люда не выживет.

— Проклят Мракомир отцом. Не добраться до него.

— Доберешься. Заклинания знаю, подземных змеев, братьев наших, на помощь призову.

— Много захочет Мракомир.

— Зато от Нияна раз и навсегда избавишься. Истребишь вначале его, а потом и семя его, и глядишь, может, Ждана от тебя понесет. Привяжешь к себе, покроешь ее, как только наследников не останется. А Нияново сердце Мракомиру отдашь, чтобы вернуть ему облик человеческий и силу змеиную, и свободу вернешь. Пусть правит в Межмирье, как раньше. Тебе то что.

— За брата своего младшего заступаешься? Вытащить мертвь из-под земли удумала? Но. да, права ты, старая… без мертви мне не управиться. Пора покончить с Нияном.

— Чу… не одни мы… колдовство здесь.

Раздался всплеск, и голоса пропали. Я отпрянула от чана, чувствуя, как бешено колотится сердце, и глядя, как медленно исчезают желтые цвета, как будто их и не было.

Свадебную церемонию ждала в ужасе. Металась по светлице, запертой со всех сторон. Богу молилась, стоя на коленях, только есть ли он здесь, Бог? В этом жутком месте, скорее похожем на Ад. Комнату ведьма запломбировала и ритуалы свои провела, чтоб колдовства не было. Воду заговорила при мне и щепотку какой-то дряни фиолетовой туда бросила так, что облако поднялось к потолку и завоняло эфирными маслами. На меня глазами зыркнула и к двери поплыла.

Утром рано целая свита пришла, одевали в белые шелковые рубашки, сверху сарафан из парчи, расшитый бисером и камнями драгоценными. На манжетах ленты кружевные, волосы косами уложены на голове, как ручки амфоры, и унизаны бусинами, прикрыты сверху кружевной фатой.

На смерть ведут. Нет ничего страшнее венчания этого, нет ничего страшнее предательства, навязанного мне Вием, и планов его жутких насчет Нияна.

Весь ритуал смотрела сквозь кружево фаты, и перед глазами картинка, как выхватываю кинжал из холенных пальцев Вия и себе в грудь вонзаю… а потом сердце дергается. Нельзя мне. Внутри ребенок Нияна. Вот-вот забьется. Зашевелится. Маленький, беззащитный. Родится и… уничтожит его Вий. Только вначале и меня уничтожить придется.

— Клятву произноси, — зашипел на ухо змей проклятый, руку мою стискивая до синяков. От ненависти всю передернуло. Как будто ненависть эта вместо крови по венам течет.

— Ни за что.

— Не произнесешь, на этом алтаре из тебя семя его вырежу, вскрою от горла до лобка и вытащу вместе с кишками, — зашипел протяжно, по-змеиному.

Невольно руками живот от него закрыла. Надо успокоиться. Закончится церемония, и подумаю, я успокоюсь и начну думать. Бежать надо отсюда… придумаю как. Обязательно придумаю.

Глаза закрыла и клятву произнесла речитативом, повторила следом за волхвом, который обряд скреплял заклинаниями и плясками вокруг костров.

— Вот и все. Вот и заключен брак между Вием Великим и Жданой, и ничто его не отменит и не разорвет. Ничто, кроме смерти.

Толпа заверещала, завопила. Цветы в нас принялась швырять и горсти пшена, а им под ноги монеты золотые царские слуги сыпали, и возносили люди имя Вия и мое. За золото чье угодно имя вознесут даже самого жуткого ублюдка. А мне от звучания этих имен вместе дурно становилось, и все внутри сжималось. Предала я Аспида моего, клятву произнесла, отреклась от любимого. Узнает и никогда не простит.

Затем в залу огромную меня увел царь, а вся свита и гости следом пошли. Дождались за дверью, пока Вий на трон усядется и меня жестом пригласит соседний занять. На дрожащих ногах взошла по ступеням и села на мягкие подушки. К ногам поднесли табурет, расшитый золотом, и ступни мои на него поставили. Двое слуг принялись обмахивать нас опахалами и кубок мне поднесли с виноградным соком. От сладости скулы свело, но голова так кружиться перестала.

Дверь настежь распахнули и гостей по одному с подарками начали впускать. Я пальцами в поручни трона впилась и изо всех сил держусь, чтобы не закричать, не зарыдать, или не сползти на пол от слабости и отчаяния.

А на ковер сундуки ставят, ларцы, меха и золотые арбалеты, ткани свертками, кружева и зеркала. Вий улыбается высокомерно, подбородок задрал кверху. Руки мои целуют, поздравляют. Хорошо хоть лица моего не видят. Скрыто оно фатой, и до тех пор, пока ночь брачная не пройдет, нельзя снимать. О ночи и думать страшно… если войдет ко мне, с ума сойду и не выдержу. Наложу на себя руки.

Шествие гостей почти к концу подошло, как вдруг свечи все задуло на мгновение, факелы погасли и снова вспыхнули, а по полу прошли черные вихри пепла и дымки. Вий выпрямился на троне, а придворные несколько шагов назад сделали и глаза закрыли. Вдалеке послышался грохот, как будто что-то тарахтит, серой запахло резко, и дышать стало трудно. Дверь как будто ветром колыхнуло. Все голоса смолкли, и в залу вошел высокий мужчина. Его длинные черные волосы, свисающие из-под низкого капюшона, доставали почти до пола. Сплетенные в мелкие косы, они были похожи на сотни тонких змей, с нанизанными на концах черепами с красными светящимися глазами. Весь закован в черные доспехи, в железных перчатках и в сапогах со шпорами, похожими на лезвия бритвы. Укутан в черный плащ, лицо не видно, только в черноте капюшона поблескивают красным фосфором глаза. От ужаса дыхание перехватило, и я пальцами сильнее впилась в подлокотники. Следом за жутким гостем шла его свита в таких же черных плащах и черных доспехах. А за ними на железных цепях псы с красными горящими глазами и хвостами шипастыми идут. Из пастей валит красный пар и смердит мертвечиной.