Грудь - Филип Рот Страница 15

Итак, разрешите мне закончить, вы, олухи и идиоты, упрямцы и скептики, друзья, студенты, родственники, коллеги, и все прочие незнакомцы, убогие и проклятые, вы все со своими миллионами разных отпечатков пальцев и лиц, разрешите мне, мои друзья млекопитающие, закончить стихотворением Рильке, которое называется «Архаический торс Аполлона». Возможно, моя исповедь, рассказанная здесь без изъятий, правдиво и точно, по крайней мере прольет новый свет на гениальные строки Рильке, особенно на его увещевание в финальной строке, которое является вовсе не выспренным сантиментом, как то нам казалось ранее. Так что давайте еще раз вслушаемся в эти строки — вы и я:

Его чело останется для нас

неведомым навек. Но нашим взорам

явился торс — подсвечником, в котором

огонь и трепет негасимых глаз

завинчены вовнутрь. Иначе ты

не льнул бы, ослепленный, к ясной плоти

его груди и бедер в развороте,

где пряталась улыбка наготы.

Иначе этот камень был бы мал,

прозрачных плеч своих не удержал,

не вспыхнул бы звериной шерсти ворсом

и не сиял из каждого излома

звездой во мрак. — Ты узнан этим торсом,

он зряч. — Живи отныне по-другому [10]