Тебе желаю счастья - Олли Ро Страница 15

Их глаза буквально горели маньячным азартом, видимо от желания почесать кулаки, и, судя по направлению их взгляда, чесать они их будут об нас с Калининым.

Выдержит ли Стас побоище?

Сомневаюсь.

Он хоть и боксер в прошлом, но все ж домашний мальчик.

Спасибо папе с мамой!

Еще, как назло, телефон остался дома.

Стас отвлекся на троицу, выскочившую из кустов, и совершенно бестолковым образом пропустил удар под дых от лысого и согнулся пополам.

Ах ты тварь убогая!

Подумала? Или сказала вслух?

Не важно. Потому как в тот же миг крепче сжала биту и с размаху врезала по осточертевшей черепушке нерадивого внука Михаила Григорьевича.

О да!

Именно об этом я и мечтала с тех самых пор, когда стала свидетелем того, как Коленька, а именно так называл его несчастный ветеран, отжал у деда едва ли не последние кровные!

Злости моей не было предела.

Я бы еще там, в соседской квартире, куда попала с целью познакомиться с окружающими меня жильцами, да засиделась заслушавшись фронтовых рассказов, с удовольствием обрушила на эту лысую башку что-нибудь тяжелое. Вот только жаль было и без того скудное имущество Михаила Григорьевича, но еще больше было жаль его нервов.

Сука этот Коленька.

Да его убить мало!

Это я образно, говоря…

Как только моя бита — подарок от подписчиков — столкнулась с лысиной гопника, издав сопутствующий «хрясь», Стас, вмиг забыв о собственной боли, разогнулся и побледнел теперь уже от ужаса.

— Бежим, Калинин! — взвизгнула я и, схватив Стаса за руку, понеслась во весь опор, подгоняемая адреналином и подоспевшей на разборки троицей из кустов.

Те, недолго думая, понеслись за нами, даже не взглянув на Коленьку, к слову, вполне нормально стоявшему на ногах, почесывая репу. По всей видимости, серьезных увечий его башка не получила.

Чугунная она у него что ли?

Очень скоро роль ведущего звена в нашей цепи взял на себя Стас, безусловно, лучше знающий здешние закоулки и лихо петляющий между дырами в заборах.

Но и троица оказалась явно из местных, ибо преследовали они нас буквально по пятам, постоянно о чем-то негромко переговариваясь.

Не знаю, сколько длились наши догонялки, но в скором времени мой организм выдохся. Это вам не в позе журавля стоять! Это, блин, кросс по пересеченной местности.

А я вот не спортсмен!

Зато Калинин огурцом, даже дыхание не сбилось!

Чувствовала себя никчемным балластом. Тормозила. Дышала, как бешеная собака, едва ли пена изо рта не капала на ботинки, которые, к слову, натерли мои босые ноги.

— Стас, стой… я больше не могу… пусть лучше бьют…

Белые точки кружились в вальсе перед глазами, а в бок по ощущениям кто-то вогнал нож. Там нещадно резало при малейшем вдохе.

Мы остановились посреди какой-то полуразвалившейся детской площадки времен Советского Союза, аккурат под сваренной из арматуры толщиной в мою руку ракеты.

И как по щучьему веленью возникли трое из ларца, окружив нас, словно гончие псы на охоте за зайцами.

Шальные выражения их лиц не сулили ничего хорошего.

— Залезай в ракету, оттуда они тебя не достанут.

Я взглянула на сомнительную конструкцию, рассчитанную на детей не самой крупной комплекции. Стас прав — кроме меня между стальными прутьями никто из троицы не пролезет. Но кем я буду, если в самый страшный момент брошу того, кто без раздумий кинулся на мою защиту?

Трусихой?

Предательницей?

Последней сволочью?

Да! Да! И да!

Так что, нет.

— Нет! — твердо сказала я в голос, стойко выдержав разгневанный взгляд Калинина.

Впрочем, спорить и дальше не было времени, троица окружила нас, и кое-кто даже достал телефон, подсвечивая наши лица фонариком и, как я догадывалась, включив видеокамеру.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Твою мать, — выругался Стас, вновь загораживая меня своей широкой спиной, — Ребят, девочку не трогайте. Это мужские разборки.

Троица странно переглянулась, будто решая, стоит ли согласиться с Калининым. Тоже мне, джентельменский клуб.

— Уж лучше терпеть несправедливость, чем ее совершать, Калинин, — тихо сказала я, становясь плечом к плечу к своему защитнику. — Венец справедливости есть смелость духа и неустрашимость мысли, предел же несправедливости — в страхе перед угрожающим несчастьем. (Демокрит прим. автора)

— Охренеть! — восхитился гопник с видеокамерой.

— Я ж тебе говорил! Это она!

— Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой! (Гёте прим. автора), — гордо продекламировал третий, приложив к груди левую руку, пальцы которой были сложены в жесте, используемом главной героиней игры «Хроникер». Приветствую тебя, Хранительница правды, беспристрастный воин в борьбе за истину и справедливость, Предводительница Северного Альянса и Хозяйка Красного Омута Памяти! Перед тобой Озарок-20-02, генерал Шестого Легиона и твой верный слуга!

Вот она — слава! Я просияла!

Фанаты!

Мои!

Родимые!

Я гордо и величественно вышла вперед, по-прежнему крепко сжимая биту, и мысленно водрузив на голову Венец Предводительницы Северного Альянса, глядя в глаза своему генералу, отдала короткий приказ. На Стаса не оборачивалась, хотя очень мне было интересно взглянуть на перекошенное от недоумения лицо Калинина.

— Произнеси клятву, Озарок-20-02. Присягни на верность Хранительнице правды.

Поочередно вся троица, включая оператора, опустилась на одно колено и тишину летней ночи, нарушаемую лишь стрекотом сверчков и слабым шумом редко проезжающих машин, доносившимся с проспекта, озарили басы славных рыцарей Северного Альянса.

— Я — Озарок-20-02…

— Я — Хищник-Без-Имени…

— Я — Красная-Точка-17…

И дальше последовал общий гул их совместной клятвы.