Купи меня дорого - Роза Ветрова Страница 14

Злата тоже ходила, тревожно оглядываясь по коридору. Тима ударился в учебу, сказал это помогает не загоняться. Я так не могла, ничего в голову не лезло, кроме содеянного преступления.

На самом деле, врач уже звонил мне сам и расспрашивал о моем самочувствии, деликатно уточнил про операцию. Не знаю почему, но я соврала, что денег еще нет. Обещала, скоро будут. Боли в голове можно запросто отнести к моему душевному состоянию, но я сказала и о них. Записавшись на очередной прием, я тоскливо шла к маршрутке.

Есть такая фраза: ничто не предвещало беды. А у меня все наоборот.

Даже воздух вокруг меня был не такой, как обычно. Напряженный и осязаемый. Тяжелый, будто кислорода в нем почти не осталось, одни только выхлопные газы. Голова раскалывалась, слегка подташнивало.

У меня буквально развилась паранойя, мне казалось, что однокурсники постоянно на меня смотрят, люди на улице смотрят, люди в автобусе смотрят. Хотелось закрыться в кабинке туалета и сидеть там, закрыв глаза и уши. Молиться, чтобы это все оказалось дурным сном.

Кутаясь в тонкую ветровку, я отрешенно бреду в универ, выйдя из автобуса. На самом деле на велосипеде можно ездить до поздней осени, я так и делала в прошлом году. Но, в свете последних событий, я стала очень рассеянной, мозг отказывался работать. Чуть не попав на велике под машину, убрала его на зиму на балкон.

В универе встретилась со Златой. Выглядела она не лучше меня, загнанный взгляд, грязные волосы… Как и я, подруга переживала не лучшие времена. Весь флер авантюризма произошедшего спал, оставив неприятную грязную наготу правды: мы мошенники. Воры. Преступники. Но обсуждать это вслух мы не решались.

В тысячный раз проклинаю себя, что ввязала во все это своих друзей. Вместе с этим решаю, что нужно ложиться на операцию. Разве не ради этого мы нарушили закон? Будет бредово подвергнуть их риску просто так, ни для чего…

— У нас совместная пара с ним, — тихо говорит Злата.

Поежившись, я кивнула. Пара всего одна, но с ним. Это значит, сегодня мы впервые увидим Истомина после нашего ограбления. Вру, я видела его пару раз вдалеке, но трусливо сбегала в ближайшие аудитории, со скачущим в галопе сердцем ожидая, когда он пройдет. Пару раз наши взгляды пересекались в коридоре. Я испуганно замирала, ничего не могла с собой поделать. Стояла, притихнув, и вспоминала, что нужно дышать только когда он с безразличием отводил взгляд. Но совместная пара впервые. Надеюсь, он снова будет на ней спать…

— Успокойтесь, — шикает на нас подошедший Тима. — Вы как две трясущиеся мыши.

— А вдруг он знает? — нервозный лихрадочный тон меняет мой голос почти до неузнаваемости.

— Вряд ли. Проделанный алгоритм хорош тем, что усложняет поиски с каждой потерянной минутой. Все протоколы давно исчезли, успокойтесь. Уже давно в новостях бы крутили, что банк ограблен. Значит, наш объект даже не в курсе. Там все очень правдоподобно: он сам лично все перевел. Банк и не дернулся. Прошло уже несколько дней, нас невозможно вычислить уже никому. Говорю же, с его бабками, он и не заметил, что пару копеек не хватает.

— Тише ты, — шиплю в ужасе, начиная озираться. Но никого не вижу. — Прекрати обсуждать это здесь.

— Согласна, — Злату передергивает, она укоризненно смотрит на Тиму.

— Ладно-ладно, — в своей капитуляции он поднимает руки вверх. — Тогда будем обсуждать экономику?

— Ага, — вяло отреагировала я, вползая в аудиторию за друзьями.

Почти все уже на месте, не оглядываясь по сторонам, я быстро сажусь за парту. Друзья присаживаются рядом.

Только разложила конспекты и листовки, как в аудиторию заходит главный объект моих мыслей. Не успеваю спрятаться за тетрадью, лишь застываю, пальцы с ручкой так и повисли в воздухе застывшим кадром.

Придавливающий взгляд падает прямо на меня, но не надолго. Соскальзывает и устремляется в сторону. Парень проходит мимо расслабленной уверенной походкой, оставляя меня сидеть с горящими щеками.

Всю пару я почти не слышу, что говорит преподаватель, окунувшись в новые ощущения: буравящий взгляд печет и сверлит мой затылок, заставляя сгорать в своем личном аду.

То, что я была у него дома кажется таким диким и невозможным. Приснилось, в самом деле? Я спала в кровати Яна Истомина…

Прижимаю ладони к лицу, но оно продолжает пылать. Сижу оголенным электрическим проводом, готовая заискриться и взорваться от малейшей капли. Меня потряхивает. По замкнутому кругу проклинаю себя за то, что мы сделали. В мире столько людей, больных раком. Они борются. Сражаются честными методами. Наплевав на гордость, протягивают руку для милостыни, собирают по копейке откуда придется. Плачут и надеются… Многие ведь побеждают.

Но я поступила совершенно иначе. Неприемлемо. Нелегально. Растерев все свои моральные принципы в порошок. Безвозвратно утратив право быть незапятнанным и честным человеком, проживающим достойную жизнь. Теперь это не про меня.

Явственно ощущая жжение между лопаток, незаметно поворачиваюсь и тут же чувствую, как стынет кровь в жилах, все внутри меня холодеет: Ян неотрывно смотрит в мою сторону и, резко вскинув глаза на мое лицо, начинает улыбаться. Нехорошей, предвещающей беду улыбкой. От нее начинаю задыхаться и мелко дрожать. Меня прошибает страшное понимание: он знает. Боже мой, он знает!

— Что с тобой? — на мою руку падает рука Тимы. Я поворачиваюсь к нему со слезами и шепчу свою догадку.

— Он все знает, Тима… Нам конец, — губы еле шевелятся, одеревеневшие от парализующего страха. — Он все знает.

— Сомневаюсь, — успокоил меня Тима. — Все прошло без сучка, без задоринки.

— Он смотрит на меня. Все время смотрит. Он знает, — как умалишенная повторяла я, почти в бреду.

Тима сжимает мою руку.

— Тише, — цедит шепотом. — Полная аудитория студентов. Ты привлекаешь внимание. Все хорошо. На тебя много кто пялится, ты симпатичная умная девушка. Замри, нахрен, Саша.

Парень болезненно сжал мои пальцы, приводя меня в чувство.

— Шансов вычислить нас уже нет. Он ничего не знает. Истомин просто озабоченный урод, который мечтает залезть тебе под юбку. Поэтому и пялится. Он к тебе подходил?

— Нет, — выдавливаю из себя.

Собственно, он, и правда, не подходил. Да, пересекались взгляды, но, наверное, это неудивительно, что ему любопытно. Я ночевала в его кровати. Я и сама стала смотреть на него в разы чаще, нежели раньше. Раньше, можно сказать, практически не замечала.

— Вот и ответ. Если подойдет, то мягко отшей его и не влезай в неприятности.

— А если он подозревает меня? Ведь украденная сумма близка к той, что я озвучила. — Меня все время тревожил этот вопрос, но я знаю, что скажут друзья: тогда нужно было воровать больше. Мне же казалось, чем меньше сумма, тем меньше вина. Ха. Смех и слезы.

— Ничего кроме своих подозрений он предъявить не сможет. Угомонись.