Любимая серая мышка - Анна Яфор Страница 12

Я верчу головой, выбирая место, куда могла бы сесть. В дальнем углу кабинета стоит кресло, большое и просторное, с высокой спинкой и резными подлокотниками. Ни оно, ни кожаный диванчик у стены не подходят для того, чтобы, сидя на них, беседовать с начальником. А свободный стул всего один. И он находится прямо у стола Лавроненко. Если я сяду туда, между нами не будет и полуметра. А если начну отодвигать подальше, это может выглядеть очень странно.

Я теряюсь, не зная, какое принять решение. Тереблю от волнения пуговичку на блузке, некстати вспоминая, что то же самое делала Снежана. Только она пыталась расстегнуть верхнюю и продемонстрировать шефу свои прелести, а я мучаю ту, что находится в самом низу. Просто потому, что не знаю, куда деть руки.

– Что, запала хватило только ворваться в мой кабинет с чашкой кофе? – неожиданно усмехается мужчина, внимательно рассматривая меня. – Садитесь же, – он кивает на стул, – я не кусаюсь.

Тут же заливаюсь краской, понимая, что мужчина не мог не заметить, как я испуганно шарю глазами по кабинету. Усаживаюсь на краешек стула, заставляя себя посмотреть на Лавроненко. Это моя работа! Слушать шефа, выполнять его приказы. И да, находиться в такой вот близости, если это необходимо. Он же не знает, что это слишком сильно напоминает начало моего сна, когда мы были совсем рядом друг ко другу.

– Если хотите задержаться здесь, нужно быть смелее, – улыбается шеф, а я приоткрываю рот от изумления. И лишь потом понимаю, что говорит он о работе. Ничего другого и в помине быть не может, потому что мужчина наверняка не подозревает, какие мысли и желания бурлят в моей голове.

– Вы похожи на мышонка, готового забиться в угол при виде огромного страшного кота. Это я вас так пугаю? Или просто еще не до конца прошел процесс адаптации на новом рабочем месте?

Мышонок? Ну, конечно. Даже не удивительно, что ему пришла эта аналогия. Я отчаянно моргаю, только бы скрыть слишком близко подступившие слезы. Меня дразнили именно так. Дурацкая фамилия в комплекте с именем на почти все школьные годы превратили меня в серую мышку. И если от одноклассников я привыкла не ждать ничего другого, то сейчас чувствовала, что эти слова царапают изнутри. В груди, где мое сердце отбивает сумасшедший ритм.

Если я скажу, что дело в работе, он поверит? А ведь мне надо его в этом убедить. Не хватало еще, как Снежана, демонстрировать свою заинтересованность!

– Начальник должен немного пугать, это нормально! – заявляю, стараясь, чтобы мой голос звучал хотя бы немного убедительно. – Здоровая иерархия и страх еще никому не вредили.

Его брови взлетают вверх, и он неожиданно смеется.

– А знаете, мне нравится. Пожалуй, я попрошу внести этот пункт в устав компании.

Такая реакция для меня неожиданна, но видеть ее удивительно приятно. И я выдыхаю, чувствуя, что напряжение, хоть и не ушло совсем, но немного отпустило.

– Так о чем вы хотели поговорить? Будет какое-то задание? – собираюсь с духом и спрашиваю сама.

– Можно и так сказать, – кивает Лавроненко. – Мария, я уверен, что вы не любите сплетничать, но сделайте для меня исключение. Расскажите, о чем шептались с Денисовой.

– С кем, простите?

– Снежана Денисова. Женщина, которая заходила в кабинет перед вами, – спокойно поясняет шеф, и я медленно впадаю в ступор. Он серьезно сейчас? И о чем же я должна ему рассказать? О том, как эта змеюка делилась со мной планами по соблазнению? Или о том, как поведала о его нетрадиционной ориентации? И откуда ему вообще известно, что мы с ней что-то обсуждали?

Если говорить о моем опыте взаимоотношений с начальством, то у меня его… нет никакого. А с мужчинами – и того меньше. И я понятия не имею, как в таких случаях надо себя вести. Вполне возможно, что это – мой шанс выслужиться. Наверно, любой руководитель хочет знать, что говорят за его спиной. И иметь надежных людей, которые всегда передадут нужную информацию.

Почему только, чем больше я думаю об этом, тем отчетливее звучит в голове совсем другое определение. Стукачка. Неважно, какую цель преследует Лавроненко. Мне и мышкой-то быть не нравится, а превращаться в крысу не хочется тем более. И плевать, что Снежана Змеюкова заслужила, чтобы шеф все узнал. Я не стану той, кто ему об этом поведает.

– Да мы не шептались, – пожимаю я плечами. Стараюсь смотреть спокойно и ровно, чтобы глаза не бегали, и не дышать, как паровоз. Это же наверняка выдает волнение, а Лавроненко не должен ни о чем догадаться! – Так, перекинулись парой слов.

– О чем же? – он настаивает, сверля меня взглядом. Слишком пристально. И кажется, ему не составит никакого труда залезть в мои мысли и самостоятельно узнать все то, что я пытаюсь скрыть. Проницательные, умные глаза. Так не хочется ему врать, но сказать правду я не могу. Не хочу.

– Я ведь пока только осваиваюсь на новом месте.

– И? – мужчина чуть склоняет голову, продолжая рассматривать меня, а я начинаю сочинять на ходу.

– В этой ситуации не будет лишним перенять опыт старожилов, так сказать.

Лавроненко недоуменно хмурится.

– И каким же опытом делилась с вами Денисова?

– О взаимосвязи вложенных в работу усилий и ожидаемых результатов.

Моя улыбка совершенно точно не выглядит искренней, потому что я прямо ощущаю, как сводит челюсти от нелепой маски, которую натянула на лицо. Ну и пусть! Зато не перестану уважать сама себя.

Брови моего грозного начальника сдвигаются сильнее, лицо становится строже. Он не может не понять, что философская чушь, которую я несу, не имеет ничего общего с реальностью. Но почему-то не спорит.

– Интересный разговор, – продолжает задумчиво, а я тут же серьезно киваю.

– Очень!

Если он умеет читать мысли, мне, скорее всего, конец. Потому что думаю-то я совсем о другом: как не надо быть дурой, навязываясь начальнику посреди рабочего дня.