Ферзь. На грани - Елена Рейн Страница 12

Мария

Уже несколько дней жили у бабушки Ирины, Клавдии Егоровны. Добрая старая женщина очень хорошо отнеслась ко мне и к Алене. Я могла разговаривать с ней часами обо всем и самое главное – она ни о чем не спрашивала, лишь иногда с грустью смотрела, будто все знала. А я не могла говорить о том, что так сильно волновало кровь.

Мне было страшно и так жутко, что не могла спокойно спать и есть. Ночью ходила по двору, чтобы никого не пугать в доме, когда спали, или сидела на лавочке в старой беседке. Как же мне хотелось, чтобы этот кромешный ад закончился. Не могла я жить в постоянном кошмаре, вздрагивая от каждого шороха.

А больше всего пугал Ферзь. Боялась его с первого взгляда, когда увидела на пороге старой лачуги, которую нам сдали для жилья добрые старики. Постоянно хотела спрятаться, скрыться, убежать, чувствуя, как он давит своей удушающей мощнейшей энергией. И самое страшное – он вновь нас нашел.

Интересно, а теперь нас поручено доставить или уже убить?

Странно, почему тогда… он помог? Нравится игра в «кошки-мышки»? Ему доставляет удовольствие мучить жертву перед тем как полакомиться?

Кстати о еде… Не могла ничего есть. Стоило немного запихнуть в себя, и тут же бежала к белому другу. Нет, я не была беременна. Половой акт был полгода назад и у меня ежемесячно шли месячные, но вот появилась проблема с пищеварением.

Ирина постоянно пыталась накормить меня, хотя она сама была не лучше. Худая и с печальными глазами.

– Знаешь, я бы хотела нарисовать Аленку. На этом стареньком покрывале, среди зеленых деревьев в солнечных лучах, такую нежную и счастливую, – прошептала, мечтая о том, чтобы заняться любимым делом. Конечно, большую часть времени мы помогали по хозяйству, пытались привести дом с садом в порядок и еще готовили. Но мне не хватало запаха краски и того непередаваемого наслаждения, когда брала кисть в руки.

Если быть честной, я не вспоминала об этом долгое время, а вот сегодня вдруг показалось, что все хорошо, мы спрятались, и поняла, что хочу рисовать.

Подруга улыбнулась и спокойно выдала:

– Идея классная, только в деревенских магазинах ничего подобного нет. Нужно съездить в район. Может, там будет.

В район? Нет! Я боялась, что нас найдут, и никуда не желала выезжать или уходить, предпочитая оставаться за забором этого дома. Здесь чувствовала себя спокойно и волшебно.

– Да нет… не нужно, – поспешно заверила, чтобы Ирина не воспринимала мои слова всерьез. Уже жалела, что сказала об этом вслух. Поникла, чувствуя себя трусихой, и обреченно призналась: – Я боюсь…

– Надеюсь, все будет хорошо. И Маш, ты должна нормально есть. Это не дело. Ты посмотри на себя, худенькая как тростинка. Болезни пойдут.

– Я ем, но от нервов не могу… Надеюсь, что скоро все будет хорошо.

Подруга поправила декоративную подушку на плетеном кресле, очаровательно улыбнулась, но вдруг нахмурилась и сказала:

– Мне нужно завтра уезжать… Работа. Останешься жить с моей бабушкой?

– Клавдия Егоровна мне понравилась. Такая отзывчивая, – прошептала, удивляясь, как Ира и бабушка раньше не общались. Подруга призналась, что это из-за ее матери, родители с двух сторон были недовольны выбором детей, и мне было очень жаль. Как плохо, когда родные не общаются.

С горечью вспомнила о папе и маме. Я бы тоже хотела их увидеть, и сестру, но страх, что они сразу позвонят Высокову, чтобы как можно дороже первыми продать нужную информацию, как и меня с Аленой, останавливал.

К такому отношению я привыкла, но как можно так жестоко с внучкой? Неужели им все равно? Или потому что эта моя дочь? Но я ведь ничего плохого не сделала. Да, я не так умна, как сестра, не столь амбициозна и расчетлива, у меня куча страхов и творческая душа, но разве это столь ужасно? Чем я плоха, что меня постоянно отталкивают, отдавая в руки безжалостного монстра?

– Отлично. Тогда нужно еще продуктов купить, чтобы никуда вам не ходить и нормально будет.

– Да, не хотелось бы мозолить глаза местным и вызывать вопросы, – сдавленно пролепетала, надеясь, что совсем не придется выходить. Двор большой, в доме есть маленькая комнатка с печкой – больше ничего не нужно… пока.

Подруга кивнула и внезапно с восторгом произнесла:

– Предлагаю вечером налепить пельменей. Ты же любишь?

Счастливо кивнула, радуясь предложению. Я не просто любила – обожала их. У меня самой не получалось красиво лепить, да и готовить для меня проблема, но я старалась, чтобы накормить дочку домашней едой.

– Очень люблю. С удовольствием съем.

– Тогда отлично! Фарш пока еще размораживается. У нас есть несколько часов.

– Можно опять погулять, – радостно предложила, и, вспомнив про просьбу старой женщины, добавила: – Клавдия Егоровна просила подорожника нарвать.

– Тогда пойдем, – сказала она и взяла сладкий хворост из тарелки, довольно кусая.

Через пять минут мы уже вышли из двора и пошли гулять. Алена радовалась, бегая за бабочками, напевая песенки. Было невероятно здорово за ней наблюдать. Около двух часов мы собирали целебные травы на полях, разговаривая обо всем. Заглянули за грибами в соседний лес, но ничего не нашли кроме червивых и мухоморов. Стояла невероятная погода. Легкий свежий ветерок поторапливал в спину и обдавал прохладой. Мягкая трава манила, и хотелось снять обувь и пройти по ней босиком, ощущая шелковистые маленькие листочки. Я с удовольствием начала собирать цветы, вдыхая невероятный запах, желая поставить в вазу на столе в маленькой кухоньке. Солнце уже не так парило как раньше, поэтому можно было гулять и гулять, наслаждаясь деревенскими красотами.