Первый и последний - Екатерина Орлова (Katherine O.) Страница 12

– Присмотри.

Распахиваю дверь автобуса и поднимаюсь по ступенькам, уговаривая себя не психовать. И когда это во мне поселился ревнивый монстр? Я не видел Долорес Диккенс добрых десять лет, она никогда безраздельно мне не принадлежала. Но стоило вспомнить, какая она на вкус и насколько отзывчива в моих объятиях, я готов мочить всех мужчин в округе, чтобы не смели к ней прикасаться. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что сейчас мне в спину смотрит пара десятков людей. Они видят, в каком настроении я вхожу в чужой автобус, что на моем лице написано желание убивать. Я даже наверняка знаю, что травли со стороны участников группы мне не избежать, но написанная на моем лице эмоция полностью соответствует тому, что у меня внутри, так что ближайшие пару часов вряд ли кто-то захочет со мной связываться.

Оказавшись на верхней ступеньке, я застываю. На диване в проходе спит Роб, запрокинув голову. Рот открыт и он храпит так, что, кажется, автобус содрогается. Прокатившееся по моему телу облегчение позволяет вновь начать нормально дышать полной грудью. Прохожу мимо этого спящего медведя и двигаюсь в конец автобуса. Попутно отмечаю беспорядок, грязные чашки из-под кофе и разбросанные на столике с ноутбуком записи. Да уж, дорожные условия для работы не идеальны, но я все равно рад, что Долли согласилась создавать фильм практически на коленке.

Открываю дверь в спальню и останавливаюсь. На большой кровати, свернувшись клубочком под толстым пледом, спит Долли. Она такая безмятежная во сне, совсем не та взбалмошная, вечно бегущая куда-то женщина. Сейчас она спокойная и умиротворенная. Такая, какой я хочу ее видеть, но в своих объятиях. Подхожу к кровати, присаживаюсь на край и убираю с лица Долли светлый локон. Тру его между пальцев, наслаждаясь шелковистостью и мягкостью, а потом наклоняюсь и вдыхаю цитрусовый запах. На лице появляется улыбка от мысли о том, насколько сильно этот запах подходит Долли. Обычно женщины выбирают что-то нежное цветочное или нейтральное, и только малышка До выбрала немного резковатый, горьковатый запах грейпфрута, который ассоциируется со свежестью и яркими эмоциями.

Провожу ладонью по нежной щеке, надеясь мягко ее разбудить, но Долорес даже не шевелится, только шумно вздыхает.

– Долли, – шепчу ей на ушко. – Милая, просыпайся.

Она тихонько стонет и еще сильнее сворачивается клубочком. Мне хочется плюнуть на все и лечь рядом с ней, обнимать ее и слышать тихое сопение. Любоваться хмуро насупленными бровями, когда ей будет сниться что-то не совсем приятное, и ловить легкую улыбку, если во сне она будет видеть то, что ей нравится. Вдыхать цитрусовый запах, смешанный с присущим только ей ароматом. Чувствовать, как она жмется ко мне ближе в поисках тепла и уюта. Представляю себе, что как только обниму ее, она покрутится немного и будет слегка хмуриться, а потом прижмется своим крохотным телом и со вздохом расслабится. Такие романтические мысли и такой циничный стояк. Долли вызывает в моем теле определенные реакции, которые я не в силах скрывать.

– Малышка До, просыпайся, мы на месте, —шепчу на ушко, шумно втягивая воздух у ее шеи. Потому что она такая нежная, с тонкой светлой кожей, этим ее запахом, а еще даже во сне покрывается мурашками. Стискиваю зубы, потому что сейчас не время. – Долли, детка, проснись, – говорю немного громче и слегка толкаю ее плечо.

Долорес даже толком не шевелится, она очень крепко спит. Я знаю, что она будет зла на меня за то, что я собираюсь сделать, я и сам не в восторге от идеи, но другого выхода нет. Или мне просто хочется в это верить. Я мог бы попросить водителя автобуса постоять здесь еще пару часов, чтобы она выспалась, но я эгоистично хочу видеть ее светлые локоны разметавшимися по подушке в моем номере. И хочу, чтобы ее запах впитался даже в эти чужие стены. Чтобы не только я вдыхал умопомрачительный аромат Долли, но и все знали, как она пахнет. Мне как будто хочется поделиться ее уникальностью с миром, не отдавая ее никому.

Плотнее заворачиваю Долли в плед и поднимаю на руки. Она жмется ко мне и хватает за футболку. Вздыхает и тихо стонет.

– Дрю, – а потом снова засыпает.

Меня спасает то, что мы будем входить в отель через боковой вход во избежание сумасшествия среди фанатов группы, а еще то, что сейчас всего четыре часа утра и людей вокруг почти нет. Так что я могу беспрепятственно пронести в отель завернутую в плед Долорес. Не без труда протискиваюсь со своей ношей через узкую дверь автобуса и выхожу на улицу. Среди группы прокатывается неуверенное улюлюканье, пока я не затыкаю их рты тяжелым взглядом. Дилан лишь провожает нас смешливым взглядом прищуренных глаз.

Сэм как из-под земли вырастает, материализуясь прямо передо мной так внезапно, что я едва не спотыкаюсь о его тщедушное тело.

– Босс… – начинает он слишком громко, и я шикаю на него, показывая подбородком на Долли. Сэм хмурится несколько секунд, пытаясь разглядеть лицо той, кого я так бережно прижимаю к своему телу. Но потом быстро теряет интерес и продолжает уже шепотом. – Босс, вот ключ от номера. Там есть запасной лифт. Вам на пятый этаж и по коридору направо. Ваши вещи уже в номере.

– Сумки Долорес? – спрашиваю я, и Сэм мнется.

– А…

– Они будут через пару минут, – раздается за спиной голос Дилана.

Коротко киваю и направляюсь ко входу. До самого номера Долли даже почти не шелохнулась. Каждую секунду, когда есть такая возможность, я любуюсь ее слегка надутыми губками и румяными ото сна щечками. Я, наверное, никогда не забывал, насколько она красива, и сейчас у меня есть очередная возможность восхититься ею. Заношу Долли в номер и быстро осматриваюсь по сторонам. Стандартный согласно моим запросам: отдельная гостиная с баром, окно во всю стену и спальня в сдержанных нейтральных тонах, как и в любом отеле. Кладу Долорес на широкую кровать, частично прикрытую шоколадного цвета покрывалом, и ее хрупкое тело утопает в объемном одеяле. Она глубже зарывается в подушки и шумно выдыхает, а потом снова сворачивается калачиком и продолжает спать. Оставляю Долли, а сам иду в душ. В очень холодный душ.

Пока вода омывает мое тело, я стараюсь думать о планах на завтрашний день: репетиция в новом зале, съемки, сверка контракта со студией звукозаписи. Нужно созвониться с директором студии, свериться с Марлой по поводу графика выступлений, а еще позвонить отцу поздравить с днем рождения. Запланировать поездку домой на выходные после концерта, связаться с пиар-агентством, чтобы запланировать несколько концертов в поддержку фильма, обсудить рекламную кампанию и несколько интервью для ключевых журналов. Дел невпроворот, а мысли все равно возвращаются к малышке, которая спит в моей постели, и которая не дает мне покоя своим существованием.

Я правда думал, что мои чувства к ней слегка угасли. Но как говорят? Первая любовь не забывается? Даже если ты был придурком, когда впервые влюбился, и позволил ей ускользнуть от тебя, самоуверенно полагая, что со временем чувства забудутся, а воспоминания о ней заменят новые, более яркие и свежие. Только по прошествии нескольких лет осознаешь, насколько сильно заблуждался. Большинству людей удается переступить через это чувство и двигаться дальше. Но дайте им возможность, правильное время и место, и чувство вспыхнет с новой силой. Не верите? Проверьте. Достаточно того, что человек всю оставшуюся жизнь вспоминает свое первое большое чувство. Не важно, в негативном ракурсе он его видит или оно вызывает ностальгическую тоску. Самое главное то, что это чувство уже никогда не покидает нас.