Поиграем, мышка? - Ольга Островская Страница 12

Вокруг так тихо, что аж в ушах звенит. Ни порывов ветра, ни шелеста хвои на ветку, ничего. Но передо мной только что танцевали в воздухе шишки. И если это было не мое воображение, и не причудливая игра косых лучей клонящегося к закату солнца, то я могу найти только одно объяснение.

— Это просто... невероятно, — выдыхаю пораженно. — Как это возможно? Неужели...

— Те самые искажения гравитационного поля, которые прогнозировал профессор Березович, — с улыбкой подтверждает Рошад, отряхивая руки. — Так что вы с ним на правильном пути. Как ты себя чувствуешь, Мишель?

— Эм, а почему вы спрашиваете? — теряюсь я от столь резкой смены темы.

— Мне показалось, что тебе не по себе от этого места, — прищуривается он, внимательно смотря на меня.

Хм. Наблюдательный мужчина, однако. Так вот к чему он в вертолете мне сказал те слова?

— Да, есть немного, — признаюсь, пожав плечами. — Наверное инстинктивная и неосознанная реакция организма на аномальное явление. А профессор видел этот фокус с шишками?

— Конечно. И снял все нужные показатели. Но собирается тут остаться еще на некоторое время, чтобы понаблюдать за изменениями. — Рошад склоняет голову набок. И под его пронизывающим темным взглядом у меня мурашки по коже бегают. Снова. — Мне уже пора возвращаться в Центр. Есть еще другие дела. И ты полетишь со мной.

Ну-у-у, вот и поговорили. А я-то думала, что тема моего участия в полевых работах закрыта.

— Мистер Рошад, я не думаю...

— Мишель, твой рабочий энтузиазм очень похвален, но уже вечер и в лесу, рядом с объектом, воздействующим на твое самочувствие, ты не останешься. Это приказ. С Геннадием Матвеевичем останутся Камал и Рэй.

— Но... — пытаюсь я возразить, но вижу предупреждающе вздернутую бровь и умолкаю, невольно скрипнув зубами.

Как бы мне не хотелось поспорить, но Рошад действительно мой начальник и имеет право распоряжаться насчет того, какую работу мне исполнять, и где. К тому же... если отбросить любопытство, приправленное гордостью, и прислушаться к здравому смыслу и собственной интуиции, то он прав. Не нужно мне здесь оставаться. Чувствую это.

А сданными я и в лаборатории прекрасно могу поработать.

— Как скажете, мистер Рошад, — произношу ровным тоном. — Тогда, если не возражаете, я сначала все-таки переговорю с Геннадием Матвеевичем.

Кстати, странно, что мой непосредственный начальник до сих пор так и не обратил внимания на мое присутствие рядом. Более того, он даже не смотрел в нашу сторону, полностью поглощенный своими приборами. Знаю, что профессор бывает крайне рассеян и невнимателен, но не настолько же.

— Конечно, но недолго. Я жду, — кивает Рошад, отпуская мою руку. И до меня только теперь доходит, что он до сих пор ее держал.

А теперь у меня словно заземление исчезло. И внутри снова поднимается волна непонятной тревоги и напряжения. Мотнув головой, я устремляюсь к профессору.

На мое обращение он удивленно вскидывает голову, как будто действительно не видел, что я подошла. А потом выслушав мой доклад о проделанной работе, растерянно отмахивается, уведомляя, что я молодец, сегодня ему больше не понадоблюсь и могу идти домой. Ага, прям ножками. Уже пошла.

Пребывая в некотором офигении от общения с профессором, возвращаюсь к ожидающему меня Рошаду, краем глаза заметив идущих к поляне Камала и Рэйя, кажется с прожекторами на штативах.

В лучах заходящего солнца высокая мощная фигура нашего биг-босса кажется даже немного зловещей.

— Пойдем? — он снова протягивает мне руку. Как демон искуситель, честное слово.

— Да, пойдем, — киваю, смотря на эту ладонь со смешанными чувствами.

Мне безумно хочется ухватиться за нее. Снова почувствовать себя заземленной. И защищенной от того напряжения, что разлито в воздухе на этой странной поляне.

А еще я помню то странное ощущение, которое уже дважды испытала от соприкосновения наших рук. И мне, каюсь, хочется почувствовать это снова.

Но это желание меня и напрягает Потому что это не похоже на меня. И ладно бы еще дело было только во всех тех непристойных желаниях, что вызывает во мне мой босс одним своим присутствием. После того, как он меня целовал и до какого состояния довел, это еще можно как-то объяснить. С учетом того, что у меня давно полный штиль в личной жизни.

Но как объяснить его чрезмерное влияние на меня? Которое отрицать уже попросту не получается, как и списывать на совпадения, или мое собственное состояние. Он две недели меня избегал, а тут вдруг снова решил проявить интерес? Зачем? К чему все это? И почему я на все это ведусь?

Не люблю не понимать, что происходит. Особенно не люблю не понимать, что происходит со мной. А сейчас я именно, что не понимаю. Ничего.

Поэтому заставляю себя сунуть руки в карманы халата, отказываясь идти с ним за руку. Незачем это.

— Спасибо, но я сама, — сообщаю твердо, невольно вскидывая подбородок.

Рошад в ответ сужает глаза, в которых мне чудится досада, но ничего не говорит. И взмахивает приглашающе рукой в сторону поля, где нас ожидают вертолеты.

Я никогда не боялась темноты. Но сейчас стремительно погружающийся в сумерки лес меня весьма ощутимо напрягает. Понимаю, что скорее всего виноваты мои органы осязания сбитые с толку искажениями физических параметров, но все равно невольно хочется отступить от собственного решения и ухватиться за шагающего рядом мужчину.

— Я хотел поговорить с тобой, Мишель, — нарушает царящее между нами молчание Рошад, когда мы преодолеваем где-то половину пути до вертолетов.

— О чем? — интересуюсь, повернув к нему голову.

— О многом. Но в первую очередь хочу извиниться, — он мягко перехватывает меня за талию, останавливая и разворачивая к себе. Заглядывает в глаза, проникая, кажется в самую душу.

Неожиданно, однако. Я даже не сразу нахожусь с ответом. За что именно он хочет извиниться? За то, что набросился на меня со своими поцелуями? За то, что пугает? Или за то, что свалил, ничего не объяснив, а потом две недели делал вид. что меня для него не существует?

— Нет, малыш. За то, что целовал, извиняться не буду, — словно читая мои мысли, хрипло тянет он. — Извини, что напугал. И что оставил. И что не поговорил с тобой раньше. Понимаю, как это для тебе, должно быть, выглядит.

— Да ладно, — неловко пытаюсь отстраниться. — Ничего страшного. Забыли.

— Нет, Мышка. Вот забыть я тебе точно не позволю.

И я снова оказываюсь в его объятиях.