Невыносимый Босс - Мария Летова Страница 12

Останавливаюсь и разворачиваюсь.

Благов проходит мимо, и я улыбаюсь ему на прощание. Он кивает и выходит за дверь, а я перевожу холодный взгляд на своего босса.

Константин Князев стоит, уперев руки в стол, и смотрит на меня. Жду.

— Ты что, от меня бегаешь? — спрашивает он вдруг.

Молчу некоторое время, раздумывая. На прошлой неделе я бы двух слов вымолвить не смогла, задай он мне в лоб такой вопрос.

Похоже, я эволюционирую. Я не амеба.

— Почему бы и нет? — отвечаю, решая не растрачивать достоинство и честь на лживые отговорки.

Он скользит по мне взглядом. Начинает с кончиков замшевых ботинок и останавливается, лишь когда наши взгляды пересекаются.

Хмыкает и говорит:

— С глаз долой из сердца вон, так что ли?

Злюсь.

Я не собираюсь вести с ним разговоры в стиле полунамеков. Пусть ведет их со своими роковыми бабами, которые не краснеют и не бледнеют.

— Да. — киваю головой. — Как я и сказала — идите в ЖОПУ, Константин Хренисович.

Опускаю руки с блокнотом прямо перед собой и жду. Я не стану убегать в этот раз. Не дождется.

Мгновение он молчит. Потом его рот расходится в улыбке. Расходится до тех пор, пока в уголках лукавых бля*х глаз не появляются морщинки, а ровные белые зубы не являют себя миру.

Я оторопела.

Никогда не видела, чтобы он так улыбался. Открыто. По — настоящему.

— Константин Хренисович? — переспрашивает мой босс, качая головой. — Ты серьезно?

— Совершенно. — чеканю я, не разделяя его веселья.

— И кто же я еще? — ерничает он. — Козел?

— Безусловно.

Он выпрямляется и ослабляет галстук.

— Сволочь?

— В первую очередь.

Вытягивает губы в трубочку, кривит их и продолжает:

— Хрен?

Мне не нравится, что он делает из этого разговора какую — то хохму. Я, например, предельно серьезна.

— Лучше не скажешь. А еще эгоцентрист и тиран. — предлагаю свой вариант.

И еще ты помог мне продвинуться по карьерной лестнице. Мы оба это понимаем, но КХ не из тех, кто станет об этом напоминать.

Он, меж тем, выходит из — за стола и ведет свое великолепное тело ко мне, по — прежнему широко улыбаясь.

Подобное его поведение мне не знакомо. Это какая — то новая модификация.

— Поэтому ты меня глазами раздеваешь? — интересуется он, подходя вплотную.

Делаю шаг назад и выбрасываю вперед руку, чтобы оставить между нами хоть какое — то пространство. Блокнот падает на пол, прямо к моим ногам.

Он такой большой. Блин, я за его плечами света белого не вижу.

— Я много кого раздеваю глазами, Благова, например. — говорю, стараясь держаться уверенно и холодно. — Пожалуйста, отвалите.

Он лыбится и понимает мое требование по своему. Сминает мое жалкое сопротивление и прижимает к стене всем своим стокиллограмовым телом. Тянется и поворачивает замок на двери, затем упирается руками в стену рядом с моей головой.

Толкаю его второй рукой тоже и запрокидываю голову.

— Нееет… — тихо говорит он, коснувшись носом моих волос. — На него ты так не смотришь. Только на меня…

— Вчера ты говорил по — другому. — с горечью напоминаю я, сжав челюсти, чтобы они не задрожали.

Несколько бесконечных секунд он изучает мое обиженное злое лицо, потом касается щеки большим пальцем и обнимает ее ладонью.

— Я вчера ху*ню сморозил, извини. — мягко произносит он.

Смотрю на него и сглатываю. Откуда эта нежность? Это обезоруживает, знаете ли.

— До этого ты сказал, что я дура.

Возможно, я получу все извинения разом?

— Я сказал, что ты дуреха. — уточняет он, щекоча пальцами кожу у меня за ухом. — Потому что ты доверчивая, как ребенок.

— Я не доверчивая!

Ощущаю искреннее возмущение.