Право на ошибку - Юлия Устинова Страница 11

— Рогозин не сильно достает? — продолжает допытываться Вера.

— Да нет… — я округляю глаза, наблюдая за тем, как ладонь Артема накрывает мое бедро, а пальцы задирают подол сарафана, — мы почти не пересекаемся, участок у вас большой, так что… — пытаюсь отодрать от себя пальцы Рогозина, покушающиеся на мои трусики. — Как у вас дела? Куда сегодня собираетесь? — перевожу опасную тему.

— Ты знаешь, Ксюшу продуло где-то, мы, наверное, сегодня в номере посидим.

— Ой, как жалко. Ну давайте не разболейтесь, — выдаю на автомате, продолжая бороться с наглой лапой Тёмы.

Удерживая руль одной рукой, он посылает мне сердитый взгляд, вроде того, что я очень мешаю ему следить за дорогой.

— Ты видела? — спрашивает Вера.

— Что?

А я уже и забыла, что мы разговариваем.

— Виталик аватарку в контакте поменял. Со своей чучундрой теперь красуется.

— Нет, я не видела, — оживляюсь, наблюдая за Артемом. Только бы он ничего не ляпнул. — Слушай, Вер, я сейчас за рулём, давай позже спишемся?

— За рулем? Куда поехала? — не унимается Вера.

— Да в магазин.

— Ясненько. Тогда не отвлекаю, не вешай нос и не скучай, — бросает она.

Я ухмыляюсь, искоса поглядывая на Рогозина.

Скука — это последнее, что мне грозит сегодня.

— Значит мы почти не пересекаемся? Как интересно, — произносит Тёма буквально сразу после звонка Веры.

Мне же не дает покоя любопытство подруги.

— Думаешь, она что-то заподозрила? — я прикусываю внутреннюю поверхность щеки.

— А ты так переживаешь, что скажет Вера? — усмехается Тёма.

— А ты?

— Эту чекистку я не боюсь. А вот твой брат… — задумчиво произносит он.

— А что брат?

— Видишь ли, Пупсон, у мужчин-друзей существует негласный кодекс правил.

— Надо же, как интересно. И что там?

— Вообще-то, женщинам нельзя этого знать, но так уж и быть, одно правило я тебе объясню. Трахать бывшую друга, его сестру или другую родственницу — это табу.

Я хлопаю глазами.

— Почему?

— Вот так устроен наш суровый мир пенисов, — на его лбу проступает трагичная морщинка.

Однако мне смешно до колик в животе.

— Рогозин, я не могу столько ржать! — просмеявшись, издаю протяжный стон. — Так, подожди, ну а как же быть, если очень хочется?

Я не сильно верю в то, что он говорит.

Какой, к черту, кодекс?

— Прежде чем подкатить к табу-девушке, нужно поставить друга в известность, — с серьёзным лицом объясняет Артем. — Конечно не за тем, чтобы спрашивать разрешения, нет, но, типа, надо показать, что ты его уважаешь.

— Я так думаю, ты Сережу вчера в известность не ставил?

Мой голос звучит легкомысленно, но внутри меня что-то точит.

— Ну я же ничего с тобой не планировал.

— Тогда какие к тебе претензии?

Артем качает головой.

— Нет-нет. Это так не работает. Дело-то сделано.

Похоже, парня всерьез беспокоит эта тема. А все так весело начиналось.

— Ну мы же не скажем ему? — пытаюсь понять, к чему он клонит.

— Надеюсь, что нет, — улыбается Артем. — Мне нравится мое лицо.

— И мне нравится твое лицо, — говорю я, давая понять, что тоже болтать не стану.

На одном из перекрестков поселка Тёма неожиданно тормозит. Я не сразу понимаю, в чем дело, но затем вижу на обочине мальчика. Тот сидит перед велосипедом.

— Цепь? — интересуется Артем, опустив стекло со своей стороны, впуская в салон горячий воздух.

— Цепь, — уныло кивает сорванец.

— Помощь нужна? — предлагает мой водитель. — Я сейчас, — поворачивается ко мне, а затем толкает дверь и выходит.

Несколько минут я исподтишка наблюдаю за тем, как Тёма возится с велосипедом незнакомого пацана, испытывая странное смятение, которое пока никак не могу сформулировать.

Знаю одно — мне нравится то, что я вижу.

Уже на месте Рогозин заносит пакеты с продуктами в дом, а затем загоняет в гараж мою машину.

Закончив разбирать покупки, я стою у стола, пью минералку и щелкаю пультом в поисках музыкального канала. В это время в кухне появляется Тёма и, забрав у меня пульт и стакан, разворачивает к себе спиной.

— Что ты делаешь, ненормальный?

Артем задирает мой сарафан и кладёт ладонь между ног.

— Хочу отыметь тебя сзади, — сообщает он.

Его грубый подкат отзывается пульсацией между ног. И, будь на его месте кто-то другой, я бы ужасно возмутилась, но голос парня такой сладкий, а руки такие нежные, что я забываю обо всем на свете.

Хотя нет. Не обо всем.

— Эй, только не здесь! — я ерзаю, пытаясь развернуться. — Вера нас убьёт!

— Давно мечтал ей насолить, — пальцы Рогозина сжимают мои трусики. — Так, это мы снимем, чтобы не помялось, — он дергает вниз "собачку" молнии на левом боку, и я поддаюсь на его уговоры, позволяя снять сарафан, а затем и раздеть себя полностью. — А каблуки оставь, — распоряжается парень, отходя назад.

Снимая шорты и наклонив голову вбок, он скользит взглядом вдоль моего тела.

— Да ты прямо-таки эстет сегодня.

Артем в мгновение ока избавляется от футболки.

— Ты ещё многого обо мне не знаешь, — говорит он, надвигаясь на меня со своей восхитительной эрекцией.

Однако я останавливаю его, выставив ладони вперёд.

— Прости, но у меня не стоит так, как у тебя, — скрещиваю руки на обнаженной груди. — Совокупляться на чужой кухне — верх невоспитанности, — настаиваю на своем.

Рогозин закатывает глаза, намекая на то, что я слишком щепетильная.

— Иди сюда.

Тёма тащит меня подальше от обеденной зоны, к лестнице, где через несколько минут, обхватив пальцами тёплые деревянные балясины, я кончаю, как никогда в своей жизни — нереально громко и бурно.

— Боже, Полин, как с тобой классно, — стонет Артем, утыкаясь лицом мне в шею.

Мы оба еле дышим и липнем друг к другу потные, как не знаю что.

— Тём, ты бешеный, — посмеиваясь, я толкаю его задом и только сейчас замечаю, что ноги меня не слушаются.

— А ты такая сексуальная, — выдыхает Рогозин. — Идем в душ, я весь вспотел.

Следующие десять минут мы дурачимся в ванной. Водонагреватель сошел с ума, и встроенный душ окатывает нас то холодной, то горячей водой. Я визжу как резаная, а Артем смеется.