Беременна в расплату - Кира Шарм Страница 11

— Мой сын жив, пока не нашли тело, — Багиров поднимает наконец глаза.

В его лице нет скорби. Одна чистая концентрированная ярость.

И кулаки постоянно сжимаются…

Камера снова показывает ту груду смерти, которая осталась от дома.

А у меня внутри все обрывается. Так сильно, что скручивает физическая боль. Перед глазами темнеет.

Я верила. Верила! Специально отвлекалась все это время!

Но что-то внутри меня точно знало, что Бадрид выжил!

А теперь…

Этот журналист прав.

Разве под такой грудой можно выжить?

Меня разрывает на куски, а из самого нутра сам по себе рвется дикий вопль.

Вопль, который я всеми силами сдерживала все это время.

— Неееееееет!

Он сам по себе взрывается криком.

Даже глаза словно лопают, а поднос с грохотом переворачивается на пол.

И я лечу вслед за ним.

Успевая рефлекторно прикрыть разрывающийся болью живот руками. Хватаюсь за воздух, отчаянно думая лишь о малыше.

Но перед глазами темно, и мои руки ловят лишь пустоту.

Нет. Нет, неееет. Неееееет!

Разрывается в мозгу теперь уже немой вопль.

— Мари!

Сквозь дурман чувствую, как меня подхватывают крепкие руки.

Сама не замечаю, как судорожно впиваюсь в рубашку пальцами.

— Мари! Тебе плохо? Что, Мари?!

Но меня трясет. Все, что я могу, только биться в его руках и заливать его рубашку, а после и постель, на которую меня укладывает Динар, наконец-то прорвавшимися слезами!

— Тихо. Тихо, — он гладит мои волосы пальцами, как ребенку.

Еще крепче прижимает к своей груди.

— Ну, что ты там услышала? Ты выдохнуть должна, Мари. Твой палач и мучитель мертв. Из-под таких завалов он выбраться не мог. А выжить под ними не смог бы даже сам Господь Бог! Тем более, наверняка покалеченный! Успокойся, Мари. Все позади. Все в прошлом. А от их семьи я тебя защищу.

— Нееееет! — уже почти вою.

Слишком долго все сдерживалось. Слишком долго я заталкивала все это внутрь, пытаясь держаться и держать лицо.

— Ты не понимаешь! Ничего не понимаешь! Он не был мне палачом! Я… Я его люблю! Больше жизни люблю, понимаешь!??? Он был всем моим смыслом! А теперь…

Спазм выкручивает мне все внутренности.

Резко вырываюсь их рук Динара и лечу в уборную.

Успеваю только захлопнуть дверь, падая перед унитазом на колени.

Меня выворачивает.

Рвет так, что не могу остановиться.

И трясет. Трясет от этих выделений и от слез, которым нет конца!

Теперь я ору. Реву в голос.

Почти разбиваю пальцы об унитаз, с силой лупя по нему в дикой горячке.

Теперь плевать. Плевать на то, кто что подумает.

Мне плохо. Мне просто убийственно, смертельно плохо без него!

Так и остаюсь сидеть на кафеле, когда рвотный спазм заканчивается. Ощущение, будто я оставила там половину собственных внутренностей!

А слезы так и хлещут прямо на пол. Мне под ноги.

— Ничего, — шепчу сама себе дрожащими губами. — Еще не конец.

Его отец прав. Каким бы чудовищем бы он ни был!

Раз не нашли тела, Бадрид жив. Жив! И точка!

И я не могу думать иначе. Не могу! Потому что тогда предам и себя, и его!

Успокаиваюсь, долго держа голову под ледяной водой.

Шатаясь, толкаю дверь из уборной.

Очень надеюсь, что Динар все-таки ушел и не слышал всего этого.

Но нет.

Едва выйдя, наталкиваюсь на него у двери.

Растрепанный. С рубашкой, на которой оторвались пуговицы. Весь взъерошенный. А глаза бешено проносятся по мне снизу вверх и обратно.

— Я думал, ты хотела сбежать именно от него, — Динар тяжело дышит. И смотрит на меня так, словно во мне пять метров роста или на лбу светится третий глаз. Пораженно, это очень еще слабо сказано.

— Я люблю его, Динар, — выдыхаю уже практически без сил.

— Это уже неважно. Ты, похоже, и правда ждешь ребенка, Мари.

Прижимаю руку к губам.

Нет. Никто не должен знать! Это моя тайна! Моя и ЕГО!

— Завтра я договорюсь по поводу осмотра и анализов. Не спорь, Мари. Это важно и не обсуждается. И не бойся. У меня есть проверенные врачи, которые сохранят все в тайне. А сейчас отдыхай. Тебе нужно набраться сил.

— Это нервное. Просто нервное. Я слишком многое пережила. Такая реакция организма. У меня так с детства бывает.

— Вот и проверим. Если понадобиться, подлечим тебе нервы. Доброй ночи.

Он не желает больше слушать. И не желает верить. Просто выходит, чуть громче положенного хлопнув дверью.

А я просто валюсь на постель. Чувствуя себя совсем опустошенной. Во всех смыслах.

Динар решил. И, значит, вариантов избежать обследования, у меня нет. Наверное, это и правильно. Так будет лучше для ребенка. Но… Станет ли он помогать мне, когда узнает правду?