Жених моей матери - Ольга Борискова Страница 11

— Ты можешь быть свободна. — Я снова подошел к минибару и принялся наливать виски. Не могу смотреть на неё, когда она такая… с влажными волосами, припухшими губами, порозовевшими щеками и… абсолютно голая под этим халатом. Попытка воскресить перед мысленным взором образ улыбающейся мне сегодня в ресторане и гладящей мою руку Наташи, нужного результата не дала. Даже её красное платье делу не помогло. Красное платье… эта сучка мелкая в первый раз пришла ко мне именно в красном платье! Никогда я бабские шмотки не запоминаю, а тут… Плеснул в бокал виски и, не поворачиваясь к белобрысой стерве, осушил залпом. Наташа. Думай о Наташе, Руслан.

— Ты один не успеешь к утру, — произнесла Хавронская тихо.

Я резко поставил бокал на стол, развернулся и посмотрел на неё. Делает вид, будто бы ей все равно. Разве может ей быть все равно?! Гребаная девчонка, за какие грехи она на мою голову свалилась?!.

— Успею. Одевайся и проваливай.

— Нет, — глаза её вспыхнули. Упрямая, детка. — То, что между нами произошло, не должно влиять на работу, — сказала она и, схватив печать, продолжила: — Ты подписываешь, я ставлю печать.

— Предлагаешь сделать вид, что ничего не было? — Я приблизился к дивану и взглянул на неё недовольно.

— С кем не бывает, — пожала она плечами и уставилась на меня своими глазищами снизу вверх.

Я бы мог сравнить их с глазами оленёнка, но какой, нахрен, она олененок?! Хищная кошка с острыми клыками и невинным взглядом.

— Я расскажу тебе, с кем не бывает, Олеся, — присел рядом. — С людьми, которые скоро породниться должны, не бывает. С людьми, любящими человека и знающими, что тому будет больно от того, что произошло. Понимаешь? — попытался я донести до неё свои мысли, однако она продолжала молча смотреть на меня.

Её ладошка с зажатой в пальцах печатью лежала в опасной близости от моего бедра. Мне вдруг в голову пришла мысль — связать её нахрен, чтобы у нее не было возможности двинуться. Может быть, тогда я смогу спокойно находиться с ней рядом? Хотя, нет. Не смогу. В этом случае придется завязать ей глаза и рот. Зажмурившись, я мотнул головой. Хватит! Нужно попытаться прийти с этой девчонкой к какому-нибудь соглашению.

— Олеся, — снова начал я, ловя взгляд её бездонных глаз. — Ты понимаешь, что не можешь работать у меня?

— Почему?

В бессилии зарычав, я ударил кулаком по подлокотнику и с нажимом заговорил:

— Потому что это уже не игра, понимаешь!? Это серьезно, Олеся! Это касается твоей матери. Ты можешь мне не верить, можешь пытаться и дальше ставить палки в колеса, но я люблю её, понимаешь ты это?! Я со школы её любил! А твой отец…

— Не смей говорить о моем отце! — мигом подобралась она. Черты её лица заострились. Да черт тебя возьми, Олеся, какая же ты красивая!.. — Не смей мне говорить про папу! Ты не имеешь права, Агатов! И я не верю, что тобою движут чувства к маме. Если б ты любил её, не заказывал бы шлюх! И не трахал бы её дочь! — зло воскликнув, она попыталась встать, но я среагировал молниеносно. Ухватил её за кисть и усадил обратно.

Сощурившись от боли, она волком глянула исподлобья. Девчонка импульсивна, избалована и дерзка. Но в двадцать лет — это нормально. И что маму она свою защитить хочет — тоже. Вот только, Олесенька, не от меня её надо было защищать.

— Грешен, — кивнул я. — А ты сама? Святая? У тебя же парень есть. Любишь его?

— Не твое дело! — зашипела она, пытаясь вырваться, но я лишь крепче ухватил её. — Моя личная жизнь тебя не касается! А мама…

— Да не трону я твою маму! — не выдержав, рявкнул я. — Люблю я её, слышишь ты меня?! Твой отец умер, Олеся! Дай своей матери хоть чуточку счастья ощутить.

— То есть с папой она счастлива никогда не была, да? — скривила девчонка губы и отвернулась.

Я бы мог многое рассказать ей о её любимом отце. Об отце, которого она так боготворит, но это, весьма вероятно, разобьёт ей сердце и отравит душу. Кто знает, как она воспримет правду? Почему-то мне не хотелось стать разрушителем той иллюзии замечательного отца, которую Хавронской создал для своей дочери. Дети же не должны страдать за грехи родителей?.. Нет, если Наташа посчитает нужным, расскажет сама. А с меня и так дерьма хватит.

— Это у мамы своей спроси, — спокойно ответил я. — Олесь, дай нам с Наташей шанс. Не строй козни. Увидишь, что она будет счастлива со мной.

Она вскинула голову и так колко уставилась на меня, что мне стало не по себе. Будто бы отравленные шипы своим взглядом в меня всаживала.

— Очень…

— Хорошо, — неожиданно кивнула она, и взгляд её мигом потеплел. — Хорошо, Руслан, я не буду строить козни. Но у меня условие: я продолжу работать с тобой. Договорились?



На протяжении последующих четырех часов мы с Олесей готовили документы. Часа в три ночи она начала в открытую зевать, да и я на пару с ней стал плохо различать строку, где нужно было ставить подпись. Однако несколько чашек крепкого кофе сделали своё дело и помогли нам взбодриться.

— Это же кадровые документы, — шлепнув печать и отложив очередной лист в сторону, сказала Олеся.

— Да.

— Так почему не они этим занимаются? Устроил бы выволочку и заставил работать сверхурочно.

— А подписывать кто будет? Все равно пришлось бы с ними сидеть, — ответил я и поставил размашистую витиеватую подпись на положении. Протянул Олеське. Она, снова зевнув, взяла документ и поставила печать.

— Так передал бы право подписи кому-нибудь. Сколько времени занимает вот эта тупая работа.

— Я все документы подписываю сам. Никогда никому ни в чем не доверяю.

— Еще скажи, что каждую бумажку просматриваешь!

— Да. Каждую, потому что я хочу знать, на чем стоит моя подпись. Я ответственен за документы. За любые.

— Ты во всем такой? — Она глянула на меня, улыбаясь уголками губ.

— Какой?

— М-м-м… ответственный! — засмеялась Олеся, видимо изначально собираясь охарактеризовать меня совершенно другим словом.

Мне вдруг захотелось коснуться её щеки. До ломоты в пальцах…

— Да. Это дело всей моей жизни. Компания, которую я основал собственными руками, — ответил я, крепче сжимая ручку, чтобы не поддаться искушению. — То, что мое — это мое. Я никому не позволю отобрать это.

— Собственник, — цокнула языком Олеся.

Спорить я не стал и вернулся к работе. Собственник… Моё плечо соприкасалось с её плечом, и я вдруг поймал себя на мысли, что с удовольствием бы и эту девчонку себе присвоил. Дурацкие мысли. Никакого «присвоил» и быть не может. Разве что в качестве падчерицы.

— Все! — Олеся вскинула руки вверх и со стоном потянулась.

— Успели. — Я глянул на часы — половина пятого. Управились даже раньше, чем я предполагал. Признаться честно, работа у нас получилась слаженной. Не касаясь скользкой темы, мы даже неплохо общались. Исключительно по рабочим моментам. Леся рассказала мне, что ей нравится гостиничный бизнес, и что с выбором будущей профессии она определилась уже давно. Вполне серьёзные амбиции для двадцатилетней девчонки — возглавить отель или даже целую сеть. Тут мы, что говорится, нашли друг друга. Я тоже рано понял, чего хочу от жизни.