Беременна поневоле - Айрин Лакс Страница 11

Жена Вани, Оксана, встретила меня холодной улыбкой и поцеловал воздух возле моей щеки. Бросали недовольный взгляд на мужа.

Ваня сделал вид, что не понял молчаливого намёка, громко возвестив на весь дом:

— А кто к нам пришёл?

Послышался топот детских ног. Как будто неслось стадо слонят, а не двое погодок шести и семи лет.

Димке шесть, Наташке семь.

На мгновение я забыл обо всём, посмотрев на радостные, освещённые улыбками, лица племянников. Люблю их. Тискаю их с удовольствием, щекоча до сильного визга.

Я вручил им подарки якобы от себя, но совесть кусала меня за пятки.

— Я обязательно куплю им что-нибудь. От себя, — вполголоса пообещал брату. — По-настоящему от себя.

— Лучше поиграй с детьми! — ответил Ваня, глядя, как его дети виснут на мне с двух сторон.

— Ва-а-а-ань… —  послышался голос Оксаны. Она подозвала мужа и что-то тихо втолковывала ему.

— А ну, наперегонки, кто быстрее помоет руки! — скомандовал я.

Детвора с визгом сорвалась с места в ванную комнату.

С каким-то удовольствием я подумал о том, что дети забрызгают мыльной пеной идеально натёртое зеркало.

Но Оксана всё равно не убирается дома, за чистотой следит домработница. Так что потерпит.

Я приблизился к супружеской паре, услышав часть их тихой беседы.

— Почему ты так рано выпустил его из лечебницы? — злым шёпотом спросила Оксана, не заметив моего приближения.

— Может быть, потому что твой деверь не нуждается в лечении? — спросил я нарочито громким голосом.

Оксана вздрогнула, смерила меня раздражённым взглядом.

— Знаешь, я так не считаю.

В ответ я улыбнулся так широко, как только можно.

— Я тоже много о чём думаю, когда смотрю на тебя. Но озвучивать не стану. Я же исправляюсь! — подмигнул ей и направился в столовую, словив по пути племянников.

Оксана — моя ровесница. Мы встретились на вечеринке по случаю окончания учёбы в университете. Похоже, она до сих пор не может забыть, что некоторое время мы трахались.

То есть сначала, гораздо раньше брата, Оксану на своём хуе вертел я. Мы часто пересекались в компании общих знакомых, но встречаться с ней и заводить постоянные отношения я не планировал.

Слёзки огорчения Оксаны по этому поводу отёр не кто иной, как мой братец.

Удачно отёр, если они поженились.

Но Оксана до сих пор меня на дух не выносила. Меня это жутко веселило. Успокоилась бы ты, замужняя дама и мать двоих детей!

Оксана до сих пор считала меня легкомысленным и ветреным, бабником и распиздяем.

Разумеется, последний год не добавил очков репутации в глазах жены брата, поэтому сейчас я не самый желанный гость в их доме.

Но, честно говоря, мне по хуй на её недовольство.

Я люблю детей. Души не чаю в своих племянниках. Так что будь Оксана хоть тридцать три раза против моего присутствия в их доме, её протест меня нисколько не колышет.

* * *

После ужина мне отвели гостевую спальню.

За окном стояла непроглядная темень, но на часах было всего восемь. Поэтому я решил позвонить Богданову Алексею, отцу Миланы.

Он ответил на звонок после четвёртого гудка.

— Алексей Валентинович? — спросил я и внезапно понял, что растерял все слова, которые планировал произнести. — Это Арсений. Покровский, — зачем-то уточнил, хотя был уверен, что отец Миланы узнал меня по голосу.

— И что тебе от меня надо, Арсений Покровский? — холодным тоном поинтересовался Богданов.

— Хочу принести соболезнования по поводу утраты Миланы.

Во рту было сухо и немного царапало в горле от неловкости ситуации. Но имя бывшей невесты я произнёс легко, без видимых трудностей. Даже слишком легко для человека, сходившего по ней с ума.

Кажется, что Богданов понял мои чувства даже раньше меня. Родители обладает волшебным чутьём, когда дело касается их детей. Они сразу отделяют искренние переживания и соболезнования от тех, что произносятся только потому, что так надо.

Я всё ещё не понял, когда успел перейти в разряд посторонних людей. Но я произносил слова вслух, а они проходили мимо моего сердца.

— Тебя не было на похоронах, — внезапно резко произнёс Богданов.

— Я не мог. Но сегодня навестил могилу Миланы.

— Мила была беременна. Семь недель, — отрывисто сообщил Богданов.

— Что?!

Ответом мне послужила тишина. Богданов сбросил звонок, даже не попрощавшись. Я выматерился, бросив телефон на стол.

— А что ты хотел? — раздался голос брата. Ваня стоял в дверях, отпивая виски. — Тебе пить не предлагаю.

— Я и не хочу пить. За текущий год я выжрал норму спиртного на несколько лет вперёд.

— Не звони Богданову, — продолжил начатую тему брат. — Нечего тревожить родителя, пусть даже и ребёнком у него была оторва Мила. К тому же…

Брат сделал глоток и покатал спиртное на языке.

— К тому же он считает, что ты виноват в смерти Милы.

— Я?

— Да. Вы же поссорились. Бурно поссорились. Потом у вас обоих началась ломка, как у заядлых наркоманов. Милана накуролесила. С летальным исходом. Тебе повезло больше.

— Мы поссорились за два месяца до её гибели. Как я могу быть виноватым? — спросил я.

— Горюющему отцу ты не докажешь своей правоты. И ни за что не переубедишь. Мой тебе совет — займись своей жизнью и работой. Кажется, ты хотел вернуться к управлению фирмой?