Бывший лучший друг - Элена Макнамара Страница 11

Смотрю на обложку, которую как будто впервые вижу. Ну конечно — история медицины. Первый курс даётся ой как не просто.

Вновь бросаю беглый взгляд на своего друга. Быстрые шаги — словно танец, широкие плечи и мускулистые руки притягивают взгляд. Сейчас он без майки, и каждая клеточка его доступного для моих глаз тела блестит от пота. Непроизвольно закусываю губу и глубоко дышу через нос. В прохладном и просторном тренировочном зале становится нестерпимо жарко.

Да что это со мной?

Тело как будто горит, а мысли как водоворот кружат и затягивают в воронку.

Год назад, перед смертью, бабушка Валя сказала мне, что между мной и Пашей может быть только дружба.

— Почему? — спросила я её, хотя по-другому наши отношения и не рассматривала. Тогда не рассматривала. Наверное.

— Так нужно, Милла! — в голосе была твердость, но мне этого было недостаточно, и я просила объяснений.

— Ты любишь его? — вдруг обескуражила меня вопросом, и голос её дрогнул. — Ты действительно любишь его, — уже не спрашивала она.

— Конечно, я его люблю, — возмутилась тогда. — Как друга.

— Ты обманываешь, Милла, — старуха прожигала тяжёлым взглядом. — Обманываешь. Либо меня, либо себя.

На это я лишь пожала плечами. Тогда нам и восемнадцати не было. Да что мы могли понимать. Да что я сейчас понимаю. Да, возможно, стала смотреть на Пашку как-то по-другому. Дольше, чем следовало, задерживаю взгляд на красивом теле парня. Любуюсь его тренировками и боями и тем, как побеждает каждого соперника. Очень часто теряю связь с реальностью, когда тону в глубине его серо-зелёных глаз. Ревную к фанаткам, которые толпами уже начинают ходить по пятам за Павлом. Жду каждой нашей встречи и по-детски радуюсь, что ещё не надоела ему. Может, это и есть любовь, но пока не берусь дать четкую оценку своему состоянию. Да это и неважно, потому что дала обещание умирающей старухе. Я поклялась, что всегда буду только другом для Пашки.

Зачем я это сделала?

Всё очень просто. Она сказала, что нам не суждено быть вместе. Если мы переступим грань дружбы, то Пашка навсегда оставит карьеру, и кто-то из нас обязательно умрёт.

Бред?

Возможно, но говорила она очень убедительно и как-то чересчур страшно. Я поверила ей. В нашей деревне никто не спорил с бабкой Валей. Она никогда не ошибалась и если что-то говорила, то всегда зрила в корень. Я поверила и поклялась. А сейчас понимаю, что клятву выполнять становится всё сложнее.

Вновь перевожу взгляд на ринг. Пашка уже изрядно измотал бедного Люциано. Друг дурачится, прыгает по всему периметру и в шутку бьёт по бокам тренера. Встречаясь с моим внимательным взглядом, лукаво подмигивает и смеётся, так задорно и по-доброму, что сердце совершает кувырок. Трепещет, стучит так громко, что оглушает, и я боюсь, что его слышат все вокруг.

Снова прячу глаза в учебнике, усилием воли заставляю себя не смотреть на боксёра. Медленно вдыхаю и выдыхаю воздух в попытке усмирить своё сердце.

— А ты всё учишься, Милк-Милк, — весело заявляет друг и падает рядом на маты. — Ты хоть тренировку-то смотрела? — слегка обиженно спрашивает меня.

— Немного, — бегло отвечаю, переворачивая страницу и старательно впитывая слова в тексте. Это бесполезно. Его запах дурманит, голос обволакивает. Он очень близко, и я почти не могу себя контролировать.

— Немного, — говорит сам себе Паша. — Ты последнее время какая-то загруженная. Может, что-то случилось?

— Учёба, — снова не смотрю на него, а потом вдруг выпаливаю. — Хотя есть кое-что, что меня тревожит, — поднимаю взор на Пашку. — В универе есть один парень…

— Ну? — недовольно брякает друг.

— Он ухлестывает за мной, прям проходу не даёт, — в лице парня проскальзывает лёгкое замешательство, а глаза вдруг вспыхивают злобой. Сама не знаю, зачем это ему говорю. То ли реакцию хочу посмотреть. То ли границы наши расширить. В любом случае, я почти не вру. Есть парень, и он уделяет мне внимание, но уж точно не бегает.

— Он тебя напрягает? — с участием спрашивает боксёр. — Хочешь, рожу ему начищу?

— Нет, — отрицательно качаю головой. — Конечно, нет. Просто решила поделиться… своими проблемами. Не важно, не обращай внимания.

— Так он нравится тебе? — как бы между прочим спрашивает Пашка.

— Не знаю… вроде ничего…

— Ладно, не вмешивай меня в бабские дела, — подскакивает на ноги. — Я в душ. Через пять минут домой пойдём.

И не дожидаясь ответа, уходит в сторону раздевалки. Провожу его спину взглядом, вижу, как он со злостью поколачивает груши, попадающиеся на пути, и мой внутренний чертик довольно потирает ручки.

Пашке не всё равно!