Обвиняется в измене - Айя Субботина Страница 10

Если бы я любил брата чуть меньше, я бы точно его убил.

Свернул шею без сожаления и слез, потому что с женой под боком на планах полакомиться Одуваном можно поставить большой и жирный крест.

- Хорошо, что взял меня с собой, - говорит Инна, выходя из дома и змеей обвиваясь вокруг моего локтя, пока я, пользуясь одиночеством, потихоньку курю, размышляя о своей хреновой жизни. - У Ларина очень... странная жена. Грубиянка.

- Надеюсь, ты не стала затыкать ей рот? - не глядя на жену, бросаю я. С Инны станется начать учить жизни жену депутата.

- Нет, - огрызается Инна, но быстро гаснет, видимо вспомнив, что она вроде как в роли идеальной жены.

Может, ну его на хрен - и самому подать на развод?

- Принесу тебе кофту, - говорю я, стряхивая ее руку со своего локтя.

- Спасибо, родной.

Надо же, в последнее время «родным» меня называют только после ощутимого финансового вливания в чашу ее терпения. А тут целая акция - бесплатно и сколько хочешь.

Я иду к машине, размышляя над тем, в какой именно момент моя семейная жизнь превратилась в кошмар и куда делась моя Инка.

А вообще - куда, на хрен, делся я сам?

Мое внимание привлекает черный «Мерседес». На таком катается жена Ларина: я на всякий случай навел справки обо всем семействе. Никогда не знаешь, где и что может пригодиться, так что лучше быть во всеоружии.

Из-под дверцы выглядывают Сашкины кроссовки.

Что это он там затихарился?

- Забери меня отсюда, - слышу расстроенный голос Одувана, как будто она говорит, надув губы. - Это же должны были быть наши выходные.

Останавливаюсь и на всякий случай напоминаю себе, что Сашке только двадцать пять, он еще жизни не видел и детей не сделал. И что мы с ним - родная кровь. И еще, что я не бил его, никогда. Огрел парой подзатыльников, когда он конкретно влетал, но за такие промашки родители обычно три шкуры дерут.

- Я все придумал, малышка, - довольно хмыкает Младший. - Украду свою принцессу из башни, пока Дэн будет отвлекать огнедышащего дракона.

Что, блядь?!

- Самое ему занятие, - хихикает заметно повеселевшая Одуван и шепотом, от которого у меня долбаный экстаз по коже, просит: - Поцелуй меня еще раз, мой Красивый рыцарь.

Если бы она сказала это, глядя мне в глаза, я бы порвал ее в самом неприличном смысле этого слова.

А сейчас просто порву Младшего. С особой, сука, жестокостью.

Хоть я вообще не заморачиваюсь попытками не выдать своего присутствия - вообще-то просто пру напролом - сладкая парочка все равно не обращает на меня внимания. А когда я уже почти рядом, из-за дверцы раздаются слишком очевидные звуки, чтобы понять, чем эти двое так увлечены, что на хрен оба потеряли бдительность.

Я запрещаю себе смотреть на то, как Сашка целуется с Одуваном. Просто поворачиваюсь, глядя туда, где должна быть его спина, и молча сгребаю Младшего за шиворот. Он здоровый лоб, с меня ростом - и веса мы в зале поднимаем почти одинаковые, так что сейчас я чувствую совсем не то же самое, как в старшей школе, когда Сашка отличился, и мне пришлось разыгрывать перед его классной строго старшего брата.

Сейчас на моей стороне есть лишь элемент неожиданности, когда Сашка, пытаясь понять, что за хрень оторвала его от приятного занятия, резко распрямляется, поворачивается всем корпусом - и с удивлением таращиться на меня.

- Вы вообще охуели?! - громко и зло шиплю я. - Нарываетесь на святой папочкин гнев? Ладно она...

Я опрометчиво ищу взглядом «главную героиню» моей обвинительной речи... и меня снова укрывает.

Она смотрит на меня огромными перепуганными глазищами, отравляя их нереальной, инопланетной зеленью. Обхватывает себя руками, пытается встать, но неуклюже переносит вес на одну ногу, мягким местом плюхаясь обратно на сиденье. Кусает губы. Такие... влажные, явно зацелованные губы.

Я сжимаю кулак.

Меня рвет в клочья, стоит просто допустить до головы мысль, что Младший уже трогал ее, как не трогал я, что он совал свой язык ей в рот, что это его она целовала с такими пошлыми влажными звуками, как будто они тут трахались ртами. А на меня смотрит, словно на чудовище. И мне проще укусить себя за локоть, чем добиться хоть капли того же.

Хотя, кого я обманываю? Мне не нужна капля, мне нужно все.

Вся она. Проглотить, сожрать. И отдать себя, целиком войти в нее, чтобы, когда мои яйца ударятся о ее промежность, эта малышка могла только стонать, срывать голос моим именем и умолять драть ее, пока мы оба не подохнем от бессилия.

- Пошел на хуй отсюда! - рявкаю на ошалевшего Сашку,

- Дэн, ты чего? - тупит он. - Мы же просто... Я держал ситуацию под контролем.

- Хрен там! - с трудом сдерживаюсь, чтобы не втащить ему от всей души.

Он - мой брат. Не считая кучи каких-то далеких и на фиг ненужных родственников, у меня больше нет никого роднее Младшего. А меня так переклинило на строптивой малолетке, что я готов прямо сейчас устроить ему повод сходить к дантисту.

Умом понимаю, что веду себя как поехавший с катушек долбоеб. Но что-то другое - не буду пытаться осознать, что - требует крови соперника.

Хорошо, что успеваю взять себя в руки и не поддаваться на провокации хренового советчика под номером два.

- Пока лично не услышу от Ларина, что он одобряет ваши отношения, - я поочередно перевожу взгляд сперва на Сашку, потом снова на Одувана, - никакой сраной порнографии. Это понятно?

- Порнографии? - Соня все-таки вскакивает на ноги и налетает на меня настоящим маленьким торнадо.

Бах!

От неожиданно крепкой пощечины моя голова откидывается назад, а зрение расфокусируется. Да и челюсть начинает саднить. Бля, если останется пятерня на роже, моя жизнь очень резко усложнится.

Я потираю ноющую челюсть и ловлю себя на том, что в тот момент, когда Одуван собирается врезать мне еще раз, а я перехватываю ее запястье, меня распирает посмеяться прямо в ее рассерженное личико. Не зло, а от всей души, потому что меня будоражит, волнует, заводит Сонина непредсказуемость, ее особенное гремучее сочетание абсолютной невинности и строптивости дикой кошки.

Правда, строптивость распространяется явно только на меня, а для Младшего она «всегда готова».

- Одного раза достаточно, - предупреждаю я, наклоняясь к ее лицу.

Вымыть бы этот рот с мылом, стереть с кожи все воспоминания о Сашке. Чтобы потом эти губы были только моими и для меня. Так много, долго, глубоко и пошло, как я захочу.

- Денис, хватит! - Младший вторгается в мою так и не распустившую крылья сексуальную фантазию. Плечом, как ножом, разрезает цепь наших с Соней рук, и делает то, чего никогда не позволял себе раньше - отпихивает меня, словно какого-то мальчишку.