Серебряное пламя - Сьюзен Джонсон Страница 10

Прошло столько времени с тех пор, как Трей увидел ее, выходящей из ванны, и впервые поцеловал ее. Было столько задержек и остановок. Он уже не мог больше ждать, его вежливость и благие намерения остались позади. Она должна теперь принять его.

Он впился в ее губы, потеряв контроль над собой, и Импрес уступила бешеной атаке, глубоко вздохнув, словно ждала его всю жизнь. Секундой позже ее руки обвились вокруг его плеч в ответном сумасшедшем порыве, бедра выгнулись, готовые принять его, она затрепетала, желание затопило ее с головы до ног. Она страстно хотела его, истомившаяся, разгоряченная, переполненная желанием.

Огонь был выпущен из-под контроля. Исчезли внезапно все причины, мешавшие им сплестись в объятиях. Они были словно сожженные страстью и чувственностью, столь сильными, что не оставалось обратной дороги. Трей погладил нежную кожу на ее бедрах и раздвинул их. Затем его пальцы коснулись влажного горячего входа в желанный рай и стали поглаживать его.

Импрес задохнулась, незнакомое до сих пор чувство, словно крепкое вино, вскружило ей голову.

— Еще, — прерывисто прошептала она, когда смогла хоть чуть-чуть вернуть ощущение реальности.

Он продолжил, и она подумала, что умирает.

— Скажи, можно умереть от счастья? — едва вымолвила Импрес, горячо дыша ему в плечо. — Откуда ты знаешь…

Но опытные пальцы Трея скользнули дальше, не давая ей говорить, и Импрес позабыла обо всем, экстаз вихрем налетел на нее.

— Ты прекрасна, — нежно сказал Трей, когда мир в сознании Импрес перестал вращаться в безумном восторге. — Там все влажно и горячо, — добавил он хрипло. — Я не могу больше ждать. Прими меня, дорогая.

Он оказался сам на том месте, где только что были его пальцы, и толчком вошел в нее. Он почувствовал, как она напряглась под ним, остановился и лежал, не двигаясь, ожидая, когда пройдет мгновенная боль от его вторжения и она расслабится. Он поглаживал ей бедра, словно хотел, чтобы тепло его пальцев поскорее изгнало неприятное ощущение. Через секунду он начал осторожно двигаться, пытаясь понять, не преодолена ли граница между болью и наслаждением. Он не торопился, его безумство прошло после того, как он оказался там, где хотел быть больше всего на свете, и поэтому продвигался вперед, готовый в любой момент отступить, шептал ласковые слова, ласкал до тех пор, пока не почувствовал ее встречного осторожного движения и не услышал, как она умоляюще прошептала:

— Дальше…

Он послушался, и она выгнула навстречу ему бедра и теснее прижала его к себе руками. Она тяжело дышала от охватившей ее страсти, а он, взволнованный от того, что она, приняв его полностью, лихорадочно содрогается под ним, почувствовал себя на краю пропасти и понял, что через секунду рухнет в нее. Его руки скользили по ее стройным бедрам, гладили шелковистую кожу на ее ягодицах. Почувствовав ее первые слабые конвульсии, он перестал сдерживать свое яростное желание, охватившее его с того момента, как он в первый раз увидел Импрес в гостиной у Лили. И она прильнула к нему, когда колдовские волны понесли ее на себе. И выкрикнула его имя, глубоко впившись ногтями в его плечи.

Прошло достаточно много времени, а он совершенно не чувствовал себя опустошенным. Трей лежал на ней, охваченный неутолимой страстью, желание вновь опаляло его. Две недели, шесть дней, двадцать три часа, подумал он и наклонился, чтобы поцеловать ее в мягкие теплые губы, зная, что он будет изнурять и себя и ее и чувствовать каждый раз острый, нежный, горячий, пронзительный, мерцающий вкус любви все три недели.

Он не думал о том, что это чувство совершенно новое в его жизни, и просто ждал с нетерпением предстоящее наслаждение. Он нашел себе подругу — пусть даже на короткое время — и теперь всеми фибрами своей души, влекомой первобытным инстинктом, хотел ее опять.

После третьего раза совершенно опустошенная, Импрес сказала:

— Остановись.

Потрясенная, она провела рукой по его лицу и отбросила влажные черные волосы со лба. Трей остановился и взглянул на нее так, как будто она была инопланетянкой. Он смотрел на нее совсем другими глазами: она была вновь сосредоточенна, красива, на щеках играл румянец. Слегка улыбнувшись, она произнесла:

— Тебе не следует отрабатывать пятьдесят тысяч долларов за один вечер. — Взгляд в нее был теплый и дружеский.

— Ты совсем другая, — сказал Трей, не отвечая на ее слова и пытаясь понять, в чем заключается ее очарование, которое он буквально ощущал кожей. Чувства его в этот момент были непривычно обострены.

Импрес не сказала ему, что чувствует себя другой, потому что ее внутренний мир свернулся как бы в куколку, потерял свою определенность. Но она чувствовала, что случившееся с ней имеет огромную внутреннюю важность. Она не могла словами точно выразить, что с ней произошло, но она знала, что эта ночь навсегда разделит ее жизнь на «до» и «после». Это было так странно, словно она проснулась от спячки и у нее появилась особая новая власть, как будто она познала секрет природы, который до этого существовал за границами ее девичьей жизни.

— Продолжим завтра, — сказала она, обрадованная внезапным открытием этой власти, и погладила волнистые черные волосы Трея.

Он улыбнулся.

— Извини, ты права. Черт бы побрал мой эгоизм. — Он прикоснулся губами к ее прямому носу, приподнялся, перевернулся и лег на спину.

— Не стоит извиняться, — ответила Импрес, поворачиваясь на бок и опершись на локоть.

Он прекрасен, подумала она, глядя на лежащего совершенно спокойно и расслабленно Трея. Она оглядела его всего — от красивого лица, широких плеч, развитого торса до бедер и длинных мускулистых икр.

— Дело не в том, — ответил он с усмешкой. Глаза его смотрели открыто, спокойно, он чуть улыбался. И, закинув руки за голову, серьезно добавил: — Ты просто сама не знаешь, как невероятна.

— Спасибо. Хотя, конечно, я не знаю… у меня слишком мало знаний, мистер…

— Трей…

— Наверное, стоит поблагодарить тебя, Трей. Думаю, женщины любят тебя.

Импрес была достаточно понятливой, чтобы осознать, что далеко не все мужчины так умелы и нежны. Даже не имея опыта, она понимала, что было чудом попасть в руки мужчине, в котором удивительным образом сочетались сила и нежность.

— Полагаю, что да. — Сказанное прозвучало очень скромно для человека, которого считали обладающим потрясающим обаянием и умением покорять женщин. После этого Трей поднялся и сел на постели:

— Ты часто это делаешь?

Вопрос Импрес застал его врасплох. Что можно ответить этой только что потерявшей невинность девушке или вообще кому-нибудь, задающему такой прямой вопрос? Как вежливо сказать: «Я не знаю, что ты понимаешь под словом „часто». Часто у тебя то же самое, что у меня?» Вероятно, это такой вопрос, на который джентльмен никогда не отвечает, решил он, вспомнив советы, которые очень давно давал отец по поводу скромности и вежливости.