Чтец - Бернхард Шлинк

Того дома на Банхофштрассе сегодня больше нет. Я не знаю,когда и зачем его снесли. Вот уже много лет я не был в своем родном городе.Новый дом, построенный в семидесятых или восьмидесятых годах, имеет пять этажейи большую пристроенную мансарду, он отвергает своей конструкцией эркеры ибалконы и покрыт гладко-светлым слоем штукатурки. Множество звонков указываетна наличие в нем множества маленьких компактных квартир. Квартир, в которыелюди въезжают и из которых они выезжают так же, как берут напрокат машину ипотом оставляют ее. На первом этаже там сейчас компьютерный магазин; до этоготам были хозяйственно-косметическая лавка, продуктовый магазин и видеотека.

У старого дома при той же высоте было четыре этажа: первый,сложенный из отшлифованных алмазом силикатных квадров, и над ним три этажадобротной кирпичной кладки с эркерами, балконами и оконными обрамлениями изпесчаника. На первый этаж и на лестничную клетку вело несколько ступенек,пошире снизу и поуже кверху, схваченных по обеим сторонам стенами, к которымбыли прикреплены железные перила и которые закручивались внизу, как панцирь уулитки. По бокам от двери стояли колонны, и с углов эпистиля на Банхофштрассевзирали два льва: один — налево, другой — направо. Подъезд, через которыйженщина подвела меня тогда к крану, был боковым.

Уже в раннем детстве я заметил этот дом. Он господствовалнад всем рядом построек улицы. Я думал, что если он вдруг еще больше раздастсявширь и прибавит в тяжести, то соседним домам придется сдвинуться в сторону иуступить ему место. Я представлял себе внутри его лестницу, отделаннуюштукатуркой, украшенную зеркалами и дорожкой с восточным узором, которуюдержали на ступеньках до блеска отполированные рейки из желтой меди. Я ожидал,что в этом господском доме будут жить такие же люди-господа. Но поскольку домот времени и от дыма проходящих мимо паровозов стал темным, то я ижильцов-господ представлял себе мрачными, сделавшимися какими-то причудливыми,быть может, глухими или немыми, горбатыми или хромыми.

В более поздние годы я то и дело видел этот дом во сне. Всесны были похожими — вариации одного сна и одной темы. Я иду по незнакомомугороду и вижу дом. Он стоит в ряду домов в квартале, которого я не знаю. Я идудальше, сбитый с толку, потому что знаю дом, но не знаю городского квартала.Потом меня осеняет, что дом-то я уже видел раньше. При этом я думаю не оБанхофштрассе в моем родном городе, а о другом городе или другой стране.Скажем, во сне я иду по Риму, вижу там дом и вспоминаю, что уже видел его вБерне. Это пережитое во сне воспоминание меня успокаивает; снова увидеть дом вдругом окружении кажется мне не более странным, чем случайно увидеться снова состарым приятелем в незнакомом месте. Я поворачиваюсь, возвращаюсь обратно кдому и иду по ступенькам наверх. Я хочу войти. Я нажимаю на кнопку звонка.

Если я вижу дом где-нибудь за городом, то тогда сон длитсядольше, или же я могу потом лучше вспомнить его подробности. Я еду на машине.По правую руку от себя я вижу дом и еду дальше, сперва только озадаченный тем,что дом, место которому явно на городской улице, вдруг стоит в открытом поле.Потом мне приходит в голову, что я уже видел его, и это вдвойне сбивает меня столку. Когда я вспоминаю, где я уже его встречал, я поворачиваю и еду обратно.Дорога в моем сне всегда пустынна; визжа шинами, я без помех разворачиваюсь ина большой скорости еду назад. Я боюсь, что опоздаю, и еду быстрее. Потом я вижуего. Он окружен полями — рапсовыми, ржаными или виноградными в Пфальце,лавандовыми — в Провансе. Местность равнинная, иногда слегка холмистая.Деревьев нет. День совсем ясный, светит солнце, воздух подергивается и дорогаблестит от жары. Брандмауэры придают дому вид какого-то отрезанного,недовершенного. Это могли бы быть и брандмауэры какого-нибудь другого дома. Домвыглядит не мрачнее, чем на Банхофштрассе. Но окна в нем совсем запыленные и недают ничего рассмотреть во внутренних помещениях, даже занавесей. Дом слеп.