Воры, вандалы и идиоты. Криминальная история русского искусства - Софья Багдасарова Страница 9

– Здравствуйте, это шведский аукционный дом Bukowskis? Вас беспокоят из «Сотбис».

– Добрый день, чем вам помочь?

– Скажите, вы знаете такого художника, Куккука?

– Куккука? Как же, как же… Вам какого? Иоганна Германа Куккука, Баренда Корнелиса или, может быть, Германа? Или Маринуса Адриануса (Старшего или Младшего)? А еще у них в семье девочки были, может, вам кого из них? Или из следующего поколения?

– Давайте мы вам лучше фоточку пришлем…

Как потом выяснилось, дело было ровно годом ранее. Это был обычный майский день 2003 года в Стокгольме, когда в аукционном доме Bukowskis прошли торги (употребленное прилагательное – «обычный»; действительно, зачем излишние превосходные степени, шведы ж все равно предаукционные выставки в Москве не устраивают). На аукцион была представлена картина Маринуса Адриануса Куккука Старшего, чье дословное название я вам привести не могу, потому что в 2003 году интернет еще был совсем детсадовский, и онлайн-каталоги за столь древние годы в нем не отложились, не накопились, не напластовались.

Владелец картины был, наверно, швед. В любом случае не будем порицать его за не незнание ценности Куккука для творчества Ивана Шишкина. Он выставил пейзаж с ручьем всего тысяч за девять долларов.

Нормальная цена для подобного дюссельдорфского пейзажного академизма.

Но вдруг в аукционном зале началось рубилово. «Кто дает 10 тысяч? Джентльмен справа? 15? Господин слева? 25 тысяч от джентльмена справа? 35? 45? 50? О боги Вальгаллы, 65 тысяч? Кто больше? Продано!!!»

Так что в аукционном доме Bukowskis очень хорошо запомнили данного Куккука. Не каждый день Куккуков продают за 65 тысяч вместо девяти.

Проясним про рубилово: раз целых два, а может, и даже три человека бились на этом аукционе за картину, значит, не одному знатоку творчества Шишкина в голову пришла гениальная идея, а как минимум двум. А что же за гениальная идея?

Тут все дело в экономике. Если один и тот же товар в разных странах продается со стократной разницей в цене, то почему бы умному человеку на этом не нажиться? Цена при этом зависит только от наличия или отсутствия логотипа. Вещь от «знакового бренда» продается за 100 тысяч, точно такой же предмет, но сделанный неизвестной фирмой, – за тысячу. Знакомая ситуация для нас, живущих в окружении китайского ширпортреба и нелицензионных копий. Вот и в мире искусства – такая же ситуация.

Дело в том, что русская живопись, увы, на протяжении почти всей своей истории была достаточно провинциальна. Вперед мы вырвались только в эпоху авангарда, до этого же плелись в хвосте. В XVIII–XIX веках средний европейский мастер, если не мог найти работу в Европе, приезжал в Российскую империю и становился тут звездой, мастером, влиятельным педагогом. И наоборот – великий русский художник, чье имя мы знаем наизусть, а картины печатают в учебниках, оказавшись на Западе, внезапно осознавал, что он – всего лишь один из многочисленных парижских или берлинских середнячков.

На этом печальном принципе русского искусства и основана схема данного мошенничества, которое на профессиональном жаргоне называют «перелицовка». Надо прочесать ряды этих европейских середнячков, найти такого, кто максимально похож на нашего родного великого гения. Купить его за десять тысяч. Нарисовать поддельный автограф. Придумать картине подложную историю бытования («провенанс»), описав, где она болталась последние полтораста лет. Эта стадия подчас намного сложнее, чем собственно подделка картины. И вуаля – впарить покупателю, сопроводив рассказами о раннем, европейском периоде русского гения.

Именно это было проделано с данным Куккуком. Год между Стокгольмом и Лондоном картина провела в неизвестной нам мастерской – может, в российской, может, в европейской (что ее зря за пределы шенгенской зоны таскать, действительно?). За это время неизвестный же умелец ликвидировал автограф Маринуса нашего Адриануса.

И заменил его подписью Шишкина.

Еще на полотне было слишком много народу и живности – люди какие-то ходили по лесу, коровки, овечки. Шишкин, как известно, это все теплокровное безобразие не любил и не умел – медвежат в «Утре в сосновом лесу» для него написал Константин Савицкий. Кстати, владелец упомянутого шедевра, некто П. М. Третьяков, сразу подпись Савицкого с полотна стер, потому что как эксклюзивно «шишкинская» она намного ценнее; нравы в XIX веке, заметьте, почти как сегодняшние.

Так и людей и ягненка при перелицовке Куккука в Шишкина стерли.

Коров, так и быть, оставили. Тем более что было известно – в Дюссельдорфе Шишкин как раз учился у художника-анималиста, швейцарца Рудольфа Колера. Как раз животных рисовать.

Все это выяснилось при сличении репродукции из шведского каталога с лондонским.

^{Репродукция картины Куккука из шведского аукционного каталога с отмеченными деталями, которые позже исчезнут.}

Что же было дальше?

Был скандал, были публикации в иностранной прессе, поволновались эксперты и сотрудники аукционного дома. А с точки зрения уголовного кодекса? Да ничего! Никто же не пострадал, никто не был обманут. Полотно «Сотбис», говорят, аккуратно вернул тому человеку, который его принес на продажу. И даже не известно, сказали ли ему ата-та-та и внесли ли в черные списки. Фамилия его так и осталась неназванной. Скотленд-Ярд никаких дел не заводил.

В России только поохали сильно над наглостью подделки. Поохали, и все.

Потому что потом случилось дело Преображенских.