Победа Сердца - Алекс Кайнес Страница 71

Ловя на себе проникающий взгляд Кевина, что горел еще ярче красных аварийных огней внутри броневика, Виктория вновь будто бы оказалась внутри этого уютного пространства, в котором она развивалась вместе со своим будущим братом. То ли дело было в аффектах и побочном действии того странного аппарата, то ли здесь присутствовала своя мистическая составляющая, но Виктория знала наверняка, что, несмотря на всё это ощущение тепла и комфорта, это не было регрессией во внутреннее пространство ее матери, которую она никогда не знала, и которая, насколько ей было известно, умерла. Нет, то были искусственные инкубаторы, где уже на ранних стадиях развития эмбрионов они с Кевином были разделены, а впоследствии оказались на двух разных полюсах планеты. Прокручивая эти события, Виктория будто бы вновь отдалялась от текущей картинки восприятия действительности, регрессируя куда-то еще – гораздо глубже, к тому моменту, когда она еще была по сути едина со своим братом в чреве женщины, что ее породила, ощущая, что она вот прямо сейчас, в данный момент, находится, буквально покоится на коленях женщины, что подарила ей жизнь. Вглядываясь в ее лицо, которое она никогда до этого не видела, Виктория всё равно улыбалась и, несмотря ни на что, ощущала, что знала ее очень и очень давно, подобно своей любимой бабушке Элис, которая стала ей родной матерью, и которую с ней связывали самые крепкие узы теплых чувств и воспоминаний. Тем не менее, как это ни парадоксально, всё то же самое она испытывала к той самой женщине, которая участвовала в ее зачатии и свидетелем жизни которой она стала прямо сейчас. Эта женщина, совершенно не стесняясь наблюдательницы, мягко выскользнула из-под головы путешественницы, и уже упала в объятия мужчины, который слился с ней в любовном танце, в лилово-зеленом пламени, которое вспыхнуло, осветив сеть, что распростерлась до самих границ восприятия реальности, в самой своей сути трансформировавшись в гигантский узорчатый цветок, который стал распускаться, и чьи лепестки состояли из миллиардов совокупляющихся тел живых существ, на одном из ответвлений которого вибрировало и тело матери Виктории, которое, светясь ярко-зеленым светом, соединялось с лиловым сиянием отца журналистки, что, в свою очередь, разожгло внутри Виктории огонь лилового-зеленого пламени, что соединило ее непосредственно с этим безумно красивым цветком. В такт его ритму забилось и ее сердце, в мире, где когда-то она родилась, но еще никогда не жила по-настоящему. Вынырнув из этого распустившегося соцветия неведомого космического бутона, Виктория оказалась вновь в душной, но теперь не имеющей никаких абсолютных границ кабине броневика, что-то крича водителю. Она всеми силами пыталась скорректировать путь своего путешествия, которое, в любом случае, пройдет, где ему суждено, ведь журналистка уже знала, в чем заключалась цель ее появления на этот свет и зачем она начала игру в эту жизнь – хотя еще и не могла выразить словами ту простую истину, что открылась ее внутреннему взору.