Случайный ветеринар. Записки практикующего айболита - Филипп Шотт Страница 7

Тим был дальнобойщиком, и Минди скрашивала его одиночество в дороге. «Она проехала со мной 43 штата и 8 провинций!» – сказал он. Похоже, другой семьи у него и не было. Со мной он держался хамовато и задиристо, но обращаясь к собачке, мгновенно становился ласковым и спокойным. Это преображение каждый раз поражало меня и согревало мне сердце. Слушая мои объяснения, Тим совершенно безотчетно постоянно целовал Минди в макушку. Почти все хозяева любят своих питомцев, но беззаветная любовь Тима к Минди – это нечто особенное. Каждый взрослый человек понимает, что любовь – такая странная штука, которую невозможно предсказать и о которой нельзя судить со стороны. И это один из ярких тому примеров.

Обычно я видел Минди раз в год, ранней весной, когда Тим приносил ее на профилактический осмотр, а также чтобы убедиться, что у нее сделаны все прививки и все документы в порядке, поскольку им постоянно приходилось пересекать границу. Кроме того, Тим просил нас регулярно брать у Минди кровь на анализ – ему было важно знать, что все органы его любимицы работают нормально. Мало кто из моих клиентов просит сделать питомцу анализы просто для профилактики, но Тим говорил, что хочет быть спокоен за свою собаку, и настаивал, чтобы я делал все возможное для проверки ее здоровья. Он бросил курить, когда завел Минди, потому что боялся, что она надышится дымом. Планируя остановки в пути, он выбирал места, где можно хорошо выгулять ее. Говорю же: он беззаветно любил свою собаку.

Возможно, вы уже приготовились к драматической развязке, но, к счастью, насколько мне известно, Минди жива и здорова до сих пор, и вероятно, мы снова увидимся в будущем году. Возможно, однажды, когда-нибудь ее убитый горем хозяин позвонит мне откуда-нибудь из Алабамы или Аризоны, но пока этого не случилось, и поверьте, я не хочу даже думать об этом.

Вторая пара, которая выглядела как совсем не пара, – миссис Абрамс и Макс. Макс – немецкая овчарка. На самом деле почти все Максы – немецкие овчарки, хотя попадаются боксеры и черные коты. Я решил рассказать об этой паре, потому что она, в известном смысле, является полной противоположностью предыдущей. Миссис Абрамс была маленькая, тихая и хрупкая старушка. Макс был огромный, шумный и буйный. Весил он столько же, сколько сама миссис Абраме, а может быть, даже немного больше. Пса подарил ей сын, чтобы Макс защищал ее. Своей цели он, пожалуй, добился, потому что Макс бросался вперед с яростным лаем, стоило кому-нибудь, кроме миссис Абраме, двинуться в его сторону. Более того, он бросался вперед с яростным лаем, когда ветер гнал к нему обрывок полиэтилена. К счастью, он был классическим образцом собаки, которая больше лает, чем кусает, но, к несчастью, так рвался с поводка, что мог уронить миссис Абрамс.

Однажды она пришла с гипсовой повязкой на запястье. Она опять упала из-за Макса. Должно быть, он увидел особенно наглую белку. Миссис Абраме прощала ему любые проказы, только тихо смеялась и говорила: «Собаки, что с них взять…» Разобравшись с сыпью, из-за которой хозяйка привела Макса, я напомнил ей, что существуют способы сделать прогулки с ним более безопасными. Я и раньше предлагал эти способы: строгие ошейники и методы дрессировки. Но ответ всегда был один: «О, ему это не понравится». И на этом разговор заканчивался. Решающим доводом всегда было то, понравится ли это Максу.

В конце концов выяснилось, что Макс гадит в доме. Этому хозяйка тоже находила оправдания и решительно отметала любые пути решения проблемы, способные доставить Максу неудобство. Она улыбалась, глядя на него так, будто Макс был для нее единственным светом в окошке. Как и в случае Тима и Минди, это тоже была любовь, а любовь осуждать не следует, но видит Бог, чего мне это стоило. Макс был просто вызывающе неподходящим питомцем для этой женщины. Не тот размер, не тот темперамент, не та порода – все не то. Но с ним она чувствовала себя защищенной и любила его всем сердцем, и эти два обстоятельства, по-видимому, делали переломы запястья и загаженные ковры всего лишь мелкими неудобствами.

Когда Макс наконец умер, я уже думал, что больше не увижу миссис Абрамс. Ей было очень много лет, а в таком возрасте, как ни прискорбно, присматривать за животными уже нелегко. Как же я удивился, когда узнал, что она записалась на прием с новым питомцем! «Может быть, на сей раз она завела кошку? – подумал я. – Или, на худой конец, малютку-йорка?» Ничего подобного! Это снова оказалась немецкая овчарка. И снова по имени Макс.