Книга про свободу. Уйти от законничества, дойти до любви - Сергий Овсянников Страница 6

Например, такой переход случился с израильским народом.

Несвобода в египетской пустыне

Кому приходилось бывать в Синайской пустыне, в монастыре св. Екатерины или на горе Синай, тот вспоминал, скорее всего, блуждание древнего израильского народа по этой пустыне в течение 40 лет. А ведь пустыня не настолько уж велика, в наши дни турист-паломник добирается до Синая на комфортабельном автобусе или такси за считаные часы. В таком случае спрашивается: что же делал здесь народ в течение 40 лет? Ведь из той же Библии мы знаем, что путь туда – из Ханаана в Египет – Иаков со своим семейством проделал за пару недель. Так почему же обратно надо было идти долгие 40 лет?

Потому, что столько лет должно было пройти, чтобы никто из выросших в рабстве в Египте не вошел в свободную страну, которую тогда же и назвали обещанной землей, «землей обетованной». Только два исключения сделал Бог – для Халева и Иисуса, сына Навина, – им было дозволено войти в страну обетованную, в страну свободы. Потому что, как сказал Бог, «в них иной дух» (об этом подробно рассказано в книге Числа, глава 14, стих 20 и далее). «Иной дух» означает, что это не тот рабский дух, который пытается всякий раз при возникшей трудности загнать народ обратно в Египет, но дух, ориентированный на свободу.

Вся история путешествия израильского народа из рабства к свободе полна жалоб этого народа и желания повернуть назад. Только успели они двинуться в путь, как увидели, что их преследуют египтяне. …и весьма устрашились и возопили сыны Израилевы к Господу, и сказали Моисею: разве нет гробов в Египте, что ты привел нас умирать в пустыне? что это ты сделал с нами, выведя нас из Египта? Не это ли самое говорили мы тебе в Египте, сказав: оставь нас, пусть мы работаем Египтянам? Ибо лучше быть нам в рабстве у Египтян, нежели умереть в пустыне (Исх. 14: 10–12). И все же, несмотря на заверения народа, что в рабстве быть им лучше, Господь, который вывел народ Свой из рабства, всякий раз дает им и спасение. Чудо происходит и в этот раз – войска фараона потоплены.

Прошло полтора месяца. И вновь повторяется история, вновь просыпается желание вернуться в Египет. И возроптало все общество сынов Израилевых на Моисея и Аарона в пустыне, и сказали им сыны Израилевы: о, если бы мы умерли от руки Господней в земле Египетской, когда мы сидели у котлов с мясом, когда мы ели хлеб досыта! ибо вывели вы нас в эту пустыню, чтобы все собрание это уморить голодом (Исх. 16: 2–3).

Позднее, в VII веке, епископ Церкви на Крите, Андрей, переложил эту жалобу израильтян поэтическим языком в своем Великом покаянном каноне:

«Свиное мясо, котлы и египетскую пищу ты предпочла пище небесной, душа моя, как древний безрассудный народ в пустыне» ^[2].

Опять происходит чудо: народу дана «манна небесная» и перепелов ветер нанес в пустыню, так что хватило всему народу – ешьте, сколько хотите. Но крепко сидит в них страх, и желание убежать назад не исчезает. Мы помним рыбу, которую в Египте мы ели даром, огурцы и дыни, и лук, и репчатый лук и чеснок; а ныне душа наша изнывает; ничего нет, только манна в глазах наших (Числ. 11: 5–6).

Жалобы вспыхивают вновь и вновь. Весь путь оказывается только дорогой страха и тревоги. Потому и хочется назад, в несвободу, где была определенность, хотя бы выраженная гастрономической константой. Зачем надо идти куда-то вперед, если позади осталась страна, где давали рыбу с чесноком? Зачем искать лучшее? Израильский народ становится бабой из сказки о золотой рыбке, которая требовала все больше и больше для себя, а ведь начала с простого корыта…

Здесь важна одна деталь: Моисей вовсе не является революционером, который решил освободить свой народ от гнета и построить новый лучший мир в стране обетованной. Он не организовывал партию борьбы за права угнетенного класса рабов, но он выполнял волю Божию. Это говорит о том, что Богу не нужны рабы – вот открытие, которое сделал Моисей.

Бог пообещал страну обетованную избранному народу Своему не просто как свободную площадку, где продукты растут в изобилии, но как некое приданое, которое получает в браке молодая семья. Важно вот что: невеста не могла быть рабыней. Здесь работал закон древнего права, принятого тогда в мире: только свободный имел право на заключение брака, причем с другим свободным человеком.

Вся история Ветхого Завета – это история избрания невесты и попытка ее, невесту, сохранить в чистоте. Не случайно самая красивая книга о возлюбленной – Книга Песни песней – по иудейской традиции читается на пасху, на праздник исхода иудейского народа из Египта.

Что делать с рабской кровью?

Кровь раба – вещь очень трудно изживаемая. Не случайно в 90-е годы в постсоветском пространстве были так популярны слова Чехова о том, что рабскую кровь следует выдавливать по капле. Я приведу полностью эту пространную цитату из его письма к А. С. Суворину: «Что писатели-дворяне брали у природы даром, то разночинцы покупают ценою молодости. Напишите-ка рассказ о том, как молодой человек, сын крепостного, бывший лавочник, певчий, гимназист и студент, воспитанный на чинопочитании, целовании поповских рук, поклонении чужим мыслям, благодаривший за каждый кусок хлеба, много раз сеченный, ходивший по урокам без калош, дравшийся, мучивший животных, любивший обедать у богатых родственников, лицемеривший и Богу, и людям без всякой надобности, только из сознания своего ничтожества, – напишите, как этот молодой человек выдавливает из себя по каплям раба и как он, проснувшись в одно прекрасное утро, чувствует, что в его жилах течет уже не рабская кровь, а настоящая человеческая…» ^[3]

В этом высказывании есть противоречие, которое не так просто заметить с первого прочтения. А именно, остается вопрос: ведь если молодой человек раб и по природе, и по обстоятельствам – в чем же главная причина его рабского состояния? В том ли, что он родился в рабстве (как сын крепостного, а не как дворянин), или поскольку он был воспитан как раб – на чинопочитании, «на целовании поповских рук и поклонении чужим мыслям»?

Для Чехова, равно как и для Толстого, как для многих людей того времени, рабство – скорее вопрос воспитания. Они, исповедующие идеи века Просвещения, были уверены, что если человека научить быть свободным, то он таковым и будет всю свою оставшуюся жизнь. Именно поэтому русская интеллигенция XIX века находилась под очарованием идеи воспитания народа – интеллигенция «шла в народ», чтобы его научить и «образовать».

Сейчас уже вполне очевидно каждому думающему человеку, что реальность значительно сложнее, чем предполагал Жан-Жак Руссо и прочие «просвещенцы». Просвещения как образования явно недостаточно для того, чтобы в результате получился свободный человек. Ведь, с одной стороны, в каждом по природе есть та самая рабская кровь – поскольку человек изначально отпал от свободы, то есть от Бога. И это не богословские выкладки или теория, а честная попытка заглянуть в себя: загляни, и увидишь страх, который обратил всякую свободу в паралич.