В тени человека - Джейн Гудолл Страница 6

Я многому научилась в музее. Все сотрудники были опытными натуралистами, энтузиастами своего дела. Они с радостью поделились со мной частью своих знаний. Но самая большая удача выпала мне, когда Луис Лики и его жена Мэри взяли меня в очередную палеонтологическую экспедицию в Олдувайское ущелье на равнинах Серенгети. Это было до открытия зинджантропа (щелкунчика) и Homo habilis ^[8], до того, как Серенгети стал доступен туристам. Местность была совершенно безлюдной — едва ли кто-нибудь мог предположить, что через несколько лет здесь пройдут оживленные магистрали с туристскими автобусами, а в воздухе раздастся гул самолетов. Сами раскопки были необычайно интересными. В течение долгих часов я извлекала из глины и камней Олдувайского ущелья остатки существ, которые жили миллионы лет назад. Я привыкла к этой работе, но иногда меня охватывал благоговейный ужас при виде какой-нибудь кости. Вот эта, эта самая кость, которую я сейчас держу в руке, некогда была частью живого существа, способного двигаться, есть, спать, размножаться. Как оно выглядело? Какого цвета была его шерсть? Какой запах оно издавало?

С особенным удовольствием мне вспоминаются вечера этих экспедиционных месяцев. Работа на раскопках заканчивалась обычно в шесть часов вечера, и я вместе с другой сотрудницей возвращалась в лагерь. Мы шли выше по ущелью, через выжженные солнцем равнины, где еще днем изнывали от жары. Во время сухого сезона Олдувай превращается почти в пустыню, но, проходя через заросли низкого колючего кустарника, мы часто встречали дикдиков, изящных миниатюрных антилоп величиной с зайца. Иногда нам попадались небольшие стада газелей или жирафов, а несколько раз мы видели, как по ущелью уныло брел черный двурогий носорог. Однажды мы лицом к лицу столкнулись с молодым львом; он был всего в каких-нибудь 10 метрах от нас, когда мы услышали глухое рычание, а потом увидели и самого зверя. Мы в это время находились на дне ущелья, где попадаются островки густой растительности, и начали медленно пятиться к одному из них. Лев наблюдал за нашими движениями, судорожно помахивая хвостом. Потом, как я полагаю, из чистого любопытства он пошел следом за нами; так продолжалось до тех пор, пока мы не начали карабкаться в гору, намеренно выбрав для этого открытый безлесный склон. Лев отстал и исчез в кустах, и мы больше никогда его не встречали.

К концу нашего пребывания в Олдувае Луис Лики начал рассказывать мне о шимпанзе, живущих по берегам озера Танганьика. Шимпанзе обитают только в Африке, занимая значительную область экваториального лесного пояса от океанского побережья на западе до озера Танганьика на востоке. Группа, о которой рассказывал Луис, относится, по определению систематиков, к швейнфуртовской разновидности шимпанзе, Pan troglodytes schweinfurthii ^[9]. Шимпанзе живут в гористой местности и полностью отрезаны от цивилизованного мира. Луис говорил о недюжинном терпении, выносливости и самоотверженности, которыми должен обладать человек, решивший посвятить себя исследованию этой группы животных.

Лишь один ученый, продолжал Луис, сделал серьезную попытку проследить за поведением шимпанзе на воле. Это был профессор Генри Ниссен, который смог провести в джунглях Гвинеи два с половиной месяца. Этот срок был слишком мал, чтобы выполнить по-настоящему серьезное исследование, на которое едва ли хватит и двух лет. Луис еще многое рассказал мне во время этой первой беседы. Он объяснил, почему его особенно интересует поведение группы шимпанзе, живущей по берегам озера: костные остатки доисторического человека чаще всего находят именно на берегах озер, и Луис предполагал, что изучение поведения обезьян поможет понять особенности поведения наших далеких предков.

Я решила, что он шутит, когда после небольшой паузы он предложил мне взяться за эту работу. И хотя это было именно то дело, о котором я мечтала, у меня не было специальной подготовки, чтобы вести научное исследование поведения животных, о чем я и сказала Лики. Однако Луис, по-видимому, хорошо представлял, что делает. Он убедил меня, что университетское образование совсем не обязательно, оно может оказаться и в некотором роде неблагоприятным фактором. Он хотел выбрать человека с непредвзятым мнением, не связанного с той или иной теорией, человека, который предпринял бы подобное исследование исключительно ради любви к истине и который к тому же сочувственно относился бы к животным.

Поэтому я с большим восторгом и очень искренне приняла его предложение. Но где достать необходимые средства? Это была нелегкая задача. Луису пришлось доказать необходимость не только самого исследования, но и убедить всех, что он не ошибся в своем выборе, доверяя молодой и неопытной девушке столь сложную и ответственную задачу. Наконец нужная сумма была найдена: фонд Уилки в Иллинойсе выделил средства, достаточные для приобретения небольшой лодки, палатки, авиабилетов и организации полугодовых полевых исследований. Я всегда буду благодарна Лейтону Уилки, который поверил в меня лишь по заочной рекомендации Луиса.

Тем временем я уже вернулась в Англию и, узнав об этой новости, начала вновь готовиться к поездке в Африку. Местные власти той территории, на которой мне предстояло работать, разрешили приступить к исследованию, но с одним условием: они и слышать не хотели, что английская девушка будет в полном одиночестве жить в джунглях, и требовали, чтобы меня сопровождал кто-нибудь из европейцев. И тогда моя мать, Ван Гудолл, которая уже бывала в Африке, вызвалась стать моим спутником в этом рискованном предприятии.