Без своего мнения - Франклин Фоер Страница 6

Миру не очень приятно слышать, что родословная технологических компаний восходит к коммунам. Этот эксперимент закончился плохо: коммуны превратились в общества, удерживаемые вместе культом личности, или в маленькие поселения, раздираемые внутренним соперничеством. Великолепные мечты о демократии и коллективизме закончились авторитаризмом и сокрушительным разочарованием. В 1971 году Стюарт Бранд прекратил выпуск «Каталога всей Земли» (он выпускал его четыре года). Чтобы справить поминки по своему детищу, изменившему дух времени, он созвал гостей на «Вечеринку смерти». Тысяча преданных поклонников «Каталога» приехала на очередной праздник, организованный Брандом. Он собрал своих друзей-хиппи во Дворце изящных искусств, впечатляющем архитектурном сооружении в районе Марина в Сан-Франциско. Сам он ходил среди гостей, наряженный в черную сутану, и изображал Смерть.

Даже такому записному оптимисту, как Бранд, было трудно гнать от себя мрачные мысли в этот самый темный час жизни. Его брак разрушился. В голову постоянно приходили мысли о самоубийстве. Но его вера в технологию не пошатнулась. Бранда не слишком заботила политика, и он мало времени уделял размышлениям о природе капитализма. Его интересовали гораздо более возвышенные вопросы. Он по-прежнему стремился к ощущению единства, глубокому чувству принадлежности и аутентичности, которое связывалось у него с индейскими резервациями и коммунами. Им ни в малейшей степени не было присуще отчуждение. Они были едины с человечеством. То же самое стремление он переживал, когда думал, что до сих пор нет фотографии всей Земли. Этот образ мыслей был полной противоположностью либертарианским идеям Айн Рэнд: жажда совместного труда, разделения результатов своей работы с другими, трезвого понимания своего места как частицы целого. Бранд мог выражать это чувство исключительно в виде ярких, запоминающихся высказываний, которые не выдержали бы строгой критики и существовали только благодаря энергии, с которой были произнесены, например: «С тех пор, как появились два живых организма, жизнь была предметом совместной эволюции, она всегда лучше росла при помощи другой жизни. Можно спрашивать, какой вид зависимости мы предпочитаем, но это единственный имеющийся у нас выбор».

Эти мысли великолепно выражены, но все же не полностью оригинальны. Бранд заимствовал очень многое у Маршалла Маклюэна, канадского ученого, впоследствии превратившегося в икону поп-культуры. В отличие от своих замшелых коллег, Маклюэн воспринимал культуру так, как она присутствовала в жизни того времени: не романы писателей-постмодернистов, не перформансы художников-акционистов, а телевидение, радио и кино. Подвижный, энергичный, склонный то говорить туманно, то отчеканивать афоризмы, постоянный гость телешоу, он был странным образом привлекателен на экране. Более того, в кино он тоже оказался полностью на своем месте, сыграв в фильме Вуди Аллена Annie Hall. Часто было трудно сказать, во что же он на самом деле верит, поскольку у него была привычка говорить парадоксами, непонятными, но в то же время на первый взгляд глубокими. («Я не всегда сам согласен с тем, что говорю» – признался он однажды.) При этом даже в самых туманных его пророчествах можно было отыскать драгоценные жемчужины хлестких, запоминающихся формулировок.

Маклюэн утверждал, что свободен от моральных оценок в отношении описываемого им будущего. Тем не менее его пассажи, посвященные технологическим достижениям, часто были полны эйфории. В своих книгах он предсказывал, что новые технологии, если использовать их должным образом, могут объединить мир в сеть. «Сегодня, когда прошло больше ста лет с момента изобретения электричества, мы расширили до вселенских масштабов свою центральную нервную систему и упразднили пространство и время, по крайней мере, в пределах нашей планеты» ^[7].

Маклюэн намекал, что эта сеть обладает потенциалом покрыть собой весь мир, словно волшебной повязкой, и исцелить его раны бесследно. Понятно, почему поколение, родившееся в тени великой войны и живущее в постоянном страхе перед ядерным апокалипсисом, было обеспокоено разобщенностью человечества. Кроме того, американцы столкнулись у себя дома с более близкой и актуальной формой разобщенности: ощущением, что работа в офисе изгнала творческое начало из труда, оставив работнику жалкую роль исполнителя однообразных операций с бумагами на своем изолированном участке. Но эту болезнь разобщенности, по мнению Маклюэна, было легко излечить.

Исцеляющую силу сети легко усмотреть в знаменитом афоризме Маклюэна: «Средство коммуникации и есть сообщение». Технология передачи сообщения оказалась важнее самого сообщения. Он обрушился с критикой на изобретение Гутенберга, печатную книгу. Если рассматривать ее как средство коммуникации, то она способствовала разделению людей посредством антисоциального акта чтения. «Алфавит – технология визуального разобщения и специализации», – сокрушается Маклюэн. Она создает «пустыню засекреченной информации». Его критика была скорее оплакиванием: его идеалом была эпоха до печатного станка, эпоха устной культуры, личного взаимодействия. Идеальной будет технология, которая сможет оживить дух той давно ушедшей культуры, но в планетарном масштабе, превратив население всего мира в единое счастливое племя. Или мир превратится в «глобальную деревню», если воспользоваться еще одним его афоризмом, обреченным стать клише. Тогда тепло этой деревни сможет уравновесить пагубный индивидуализм и все другие силы разобщения, действующие в нашем мире.

Наиболее многообещающей из новых технологий был компьютер. Надо признать, что Маклюэн предвидел возможные отрицательные стороны изобретенной им «глобальной деревни»: например, в ней могут очень быстро распространяться слухи, новые возможности слежки могут истребить частную жизнь. Тем не менее он и Бранд воспринимали компьютер очень похоже. Маклюэн тоже страстно желал объединения и еще одной вещи, которую он описывал в следующих поэтических выражениях:

«Сегодня компьютер представляет собой потенциальное средство мгновенного перевода любого кода или языка в любой другой код или язык. Коротко говоря, компьютер обещает состояние вселенской Пятидесятницы, всеобщего взаимопонимания и единства. Следующим шагом, представляется нам, должен быть не перевод с языка на язык, а полное избавление от стадии языка на пути к всеобщему космическому сознанию, которое может оказаться весьма похожим на коллективное бессознательное, о котором мечтал Бергсон (французский философ XX в.). Одновременно с состоянием «невесомости», которое, по словам биологов, обещает физическое бессмертие, может существовать параллельное ему состояние «бессловесности», которое способно обеспечить нерушимую всеобщую гармонию и мир».

Вечная жизнь, вечный мир… Истовому католику Маклюэну тесно в рамках политического прогноза, и его речь приобретает форму библейского пророчества.

Все значительные шаги вперед, которые делала с тех пор технология, так или иначе были продиктованы этим стремлением Маклюэна: создать машины, способные ввести человечество в новую эру – эру сотрудничества. Именно это имел в виду Джозеф Ликлайдер ^[8], когда объяснял, как изобретенный им Интернет положит конец социальной изоляции: «Жизнь для человека онлайн будет счастливее, чем прежде». Подобным образом Тим Бернерс-Ли ^[9] описывал возможности созданной им Всемирной паутины: «Надежду в жизни приносит взаимосвязь между всеми людьми на планете». Мечта о том, чтобы сшить единую «глобальную деревню» из разрозненных лоскутов, вошла в названия, используемые в современных технологиях: сеть «взаимосвязанная», паутина «всемирная», а медиа – «социальные». Эта мечта породила непрекращающуюся череду проектов, основанных на сотрудничестве отдельных пользователей, настоящие храмы знания, построенные без всякого намерения получить доход: от виртуальных сообществ 90-х до операционной системы Linux, сайта Wikipedia или лицензии Creative Commons. Она лежит в самой идее программного обеспечения с открытым исходным кодом. Идея бесплатно делиться результатами своей работы когда-то приходила в голову разве что сумасшедшим изобретателям, но с тех пор до такой степени стала нормой, что капитализм принял ее. Бизнес-планы самых успешных компаний в истории, Google и Facebook, полностью основаны на идее превратить мир в единую гигантскую сеть – сеть, в которой люди трудятся вместе, в духе альтруизма, чтобы делиться информацией с другими.