Воспоминания биржевого спекулянта - Эдвин Лефевр Страница 57

Эта их сделка сработала как сигнал к отправке, и акции опять упали в результате, совершенно понятно, их сброса инсайдерами. Эти подозрения определенно подтвердили два специалиста. Худ продал их совместно купленные пять тысяч акций. После этого Берт Уолкер решительно заявил ему:

– Если бы этот, так его и так, позавчера не ушился во Флориду, я бы из него душу вынул. Так и сделаю. Но ты пойдешь со мной.

– Куда? – спросил Худ.

– На телеграф. Я хочу послать этому мерзавцу такую телеграмму, что ему до гроба икаться будет. Пойдем.

Они отправились на телеграф. Здесь Берт составил изумительно матерное послание – все-таки их нагрели на пять тысяч акций. Он прочитал телеграмму Худу и заключил:

– Теперь он точно будет знать, что я о нем думаю!

Он уже готов был сунуть ее в окошко телеграфисту, когда Худ тронул его за плечо:

– Погоди-ка, Берт!

– В чем дело?

– Я бы не стал ее посылать, – задумчиво посоветовал Худ.

– Почему это? – изумился Берт.

– Он обозлится как собака.

– Но мы же этого и хотим! – удивленно возразил Берт.

Но Худ неодобрительно покачал головой и произнес со всей серьезностью:

– Если ты пошлешь ему эту телеграмму, он никогда больше не даст нам ни одной наводки.

И это на самом деле сказал профессиональный биржевик. Как после этого осуждать за то же самое зеленых любителей? Люди пользуются подсказками не потому, что те так уж чертовски ценны, а потому что без этого коктейля мечты и надежды им жизнь не в радость. К спекуляции полностью применим старый рецепт барона Ротшильда. Кто-то спросил его, не слишком ли утомительное дело зарабатывать на бирже, а он ответил, что, напротив, считает это очень легким делом.

– Наверное, это для вас, потому что вы очень богаты, – возразил спрашивающий.

– Не совсем так. Я просто нашел легкий подход и всегда им пользуюсь, так что деньги делаются сами собой. И если хотите, я вам открою секрет. Он вот в чем: я никогда не покупаю по нижней цене и потом очень быстро продаю.

Инвесторы сделаны совсем из другого теста. В большинстве своем они налегают на статистику производства и прибыли и на всякого рода математические расчеты, как если бы это было нечто определенное и достоверное. На людей они, как правило, и внимания не обращают. Очень мало таких, кто готов вложить деньги в дело, управляемое одним человеком. Мудрейшим инвестором, какого я когда-либо встречал, был потомок швейцарцев из Пенсильвании, который сделал блестящую карьеру на Уолл-стрит и приобрел репутацию мудреца.

Этот безжалостный скептик был неутомим в своих расследованиях. Он предпочитал сам задавать собственные вопросы и все видеть своими глазами. Он не доверял отзывам других. Эта история случилась годы назад. У него было немного акций железнодорожной компании «Атчисон». И как-то пошли тревожные слухи о компании и ее руководстве. Ему сказали, что мистер Рейнхарт, президент компании, вовсе не блестящий организатор, как все думали, и что его расточительность и опрометчивость быстро доведут компанию до полного краха. И когда придет пора платить по счетам, а этот день настанет непременно, в кассе ни шиша не останется.

На потомка швейцарцев это подействовало как скипидар. Он немедленно отправился в Бостон, чтобы допросить мистера Рейнхарта, и задал ему несколько вопросов. Вопросы заключались в том, что он пересказывал все слухи и обвинения, а затем спрашивал президента железной дороги «Атчисон, Топека и Санта-Фе», правда ли это.

Мистер Рейнхарт не только все возмущенно отрицал, но сделал даже нечто большее – начал на цифрах доказывать, что все это мерзкая ложь и клевета. Достойный сын своих швейцарских предков потребовал точные факты, и президент их предоставил, показав, что делает компания, и с точностью до цента обрисовав ее финансовое положение.

Пенсильванец поблагодарил президента Рейнхарта, вернулся в Нью-Йорк и немедленно продал все акции этой дороги. Примерно через неделю он вложил все свободные средства в акции другой дороги – «Делавэр, Лакавонна и Вестерн».

Уже через годы после этого мы как-то толковали об удачных обменах, и он, сославшись на этот свой опыт, объяснил, что заставило его так поступить.

– Видите ли, – рассказывал он, – я заметил, что президент Рейнхарт для того, чтобы выписывать финансовые показатели, достал из своего стола красного дерева стопку бумаги. Это была прекрасная плотная тисненая бумага, украшенная вверху двуцветной монограммой. Бумага была не только очень дорогой, но еще хуже – она была бессмысленно дорогой. Он выписывал на листе несколько чисел, чтобы показать прибыль разных отделений компании или доказать, что они сокращают расходы и экономят, а затем комкал этот лист превосходной бумаги и отправлял его в корзину для мусора. Потом ему приходила в голову идея доказать, что они сокращают производственные расходы, и он брал следующий листок этой роскошной тисненой бумаги. Колонка чисел – и в расход, в корзину для мусора! Ему даже в голову не приходило, что он транжирит деньги. Я тут же подумал, что если у них в президентах такой человек, то вряд ли остальные ведут себя иначе. И я решил поверить тем, кто обвинял его в расточительстве, и продал все свои акции этой железной дороги.

А несколько дней спустя случилось так, что я оказался в управлении дороги «Делавэр, Лакавонна и Вестерн». Президентом там был старина Сэм Слоан. Его кабинет был прямо у входа в управление, и дверь была широко открыта. Она всегда была открыта. В те дни всякий, кто заходил к ним в контору, непременно видел сидящего за своим столом президента компании. Если у кого было дело к нему, любой мог войти и немедленно переговорить. Репортеры финансовых изданий рассказывали, что им никогда не приходилось блуждать и гадать, если дело касалось Сэма Слоана. Они задавали ему вопросы и получали исчерпывающие и прямые ответы.

Когда я к нему попал, то увидел, что старик занят. Сначала я решил, что он распечатывает свою почту, но, подойдя ближе к столу, просто остолбенел. А потом я выяснил, что он этим занимается ежедневно. Когда все письма были рассортированы и вскрыты, пустые конверты не выбрасывали, а собирали и приносили ему в кабинет. Когда выпадали минуты бездействия, он их обрезал со всех сторон. В итоге он получал с каждого конверта по два листика бумаги с одной чистой стороной. Затем эту бумагу раздавали клеркам, чтобы использовать для черновиков и вычислений, для чего Рейнхарт брал самую лучшую и дорогую бумагу в мире. Не пропадают ни пустые конверты, ни пустое время президента. Все идет в дело!

Мне пришло в голову, что если в этой компании такой президент, то, наверное, и все остальные работают столь же экономно. Такой за этим присмотрит! Я, естественно, знал, что эта компания дивиденды выплачивает регулярно и что она владеет очень привлекательной недвижимостью. Я вложил в ее акции все деньги, какие мог собрать. И за эти годы их капитал удвоился и учетверился. Сегодня я за год получаю от них дивидендов столько же, сколько тогда вложил в их акции. И я не собираюсь их продавать. А «Атчисон» была продана в другие руки всего через несколько месяцев после того, как их президент выбрасывал в мусорную один за другим листы роскошной тисненой бумаги, украшенной двуцветной монограммой, пытаясь опровергнуть обвинения в расточительстве.