Мир, полный демонов. Наука - как свеча во тьме - Карл Эдвард Саган Страница 5

С моральной точки зрения сказать «мне все равно, правда это или ложь, лишь бы меня устраивало» так же скверно, как наплевать, откуда у тебя берутся деньги — лишь бы водились.

Например, никто не радуется известиям о коррумпированности и некомпетентности правительства, но разве лучше об этом не знать? Чьим интересам служит неведение? Если, к примеру, нам, людям, присуща инстинктивная ненависть к чужакам, разве не станет самоанализ единственным противоядием от этой склонности? Если мы готовы поверить, будто звезды всходят и заходят в нашу честь, что Вселенная существует ради нас, такую ли уж дурную услугу окажет нам наука, проткнув этот мыльный пузырь?

В «Генеалогии морали» ^[16] Фридрих Ницше, как многие философы до него и после, оплакивает «прогресс самоумаления человека», к которому якобы привела научная революция. Ницше скорбит о том, что человек утратил «веру в свое достоинство, свою уникальность, особое место в иерархии бытия». По мне, гораздо важнее постичь Вселенную, как она есть, чем упорствовать в заблуждении, сколь бы приятным и утешительным оно ни казалось. Какой подход полезнее для выживания человечества в долгосрочной перспективе? Какой позволит нам повлиять на будущее? Пусть наивная самонадеянность и пострадает, так ли уж велика потеря? Не следует ли принять это как полезный для взросления и формирования характера опыт?

Узнав, что Вселенной не 6000 или 12 000 лет, а от 8 млрд. до 15 млрд. ^[17], мы острее осознаем ее размах и величие, а когда усваиваем мысль, что представляем собой сложную структуру атомов, а не дуновение божества, то по крайней мере проникаемся уважением к атомам. Если удастся доказать — ныне это кажется весьма вероятным, — что наша планета лишь один из миллиардов миров, составляющих галактику Млечного пути, а наша галактика — одна из миллиардов галактик, то область возможного чудесным образом расширится. И смирившись с тем, что наши предки были также предками приматов, мы почувствуем связь со всеми обитателями Земли и обретем весьма полезное, хотя порой и прискорбное знание о человеческой природе.

Обратного пути не будет. По нраву ли нам это или нет, мы крепко повязаны с наукой, остается лишь использовать это обстоятельство себе во благо. Наладив отношения с наукой, проникнувшись ее мощью и красотой, мы убедимся, что этот договор обогащает нас и духовно, и вполне практически.

Суеверие и лженаука вечно путаются под ногами, привлекая к себе всех Бакли и иже с ними, предлагая готовые ответы, уклоняясь от скептического анализа, умело манипулируя нашим любопытством и страхом, подменяя опыт и таким образом превращая нас в самодовольных потребителей и жертв своего легковерия. Да, мир сделался бы куда интереснее, если бы из бездны Бермудского треугольника вынырнули летающие тарелки, пожиратели кораблей и самолетов, если бы мертвецы могли завладевать нашими руками и писать нам сообщения с того света. Восхитительно, коли подростки смогут призывать к себе телефонную трубку силой мысли, а сны станут точным пророчеством будущего.

Все это излюбленные темы лженауки. Авторы подобных россказней якобы пользуются научными методами и опираются на открытия ученых, однако на самом деле они изменяют самой сути науки, потому что хватаются за непроверенные данные и пренебрегают доказательствами, опровергающими их теории. Легковерие правит бал. При неразумной поддержке (а порой и циничном попустительстве) газет, журналов, издательств, радио и телевидения, кинопродюсеров и других представителей и органов массовой культуры эти идеи с легкостью распространяются. Публике — о чем мне напомнил тот разговор с мистером Бакли — куда труднее получить доступ к подлинным, удивительным, подчас ошеломляющим достижениям науки.

Лженаука продвигается легче истинной науки, поскольку избегает сопоставлений с реальностью, а именно реальностью, над которой мы не властны, проверяется любое открытие. В результате и критерии доказательства или свидетельства у лженауки существенно занижены. Отчасти и по этой причине лженауку легче скормить непосвященным, однако этого явно недостаточно для объяснения ее популярности.

Люди склонны примерять различные системы представлений, проверяя, какая лучше всего подойдет. Отчаяние нередко побуждает человека избавиться от тяжкого бремени скептицизма. Лженаука обращается к той мощной эмоциональной потребности, которую забывает удовлетворить наука, она подкрепляет наши фантазии об особом даре или способностях, которых человеку так недостает: ныне приравнивает его к супергероям комиксов, а когда-то — к богам. Она утоляет духовный голод, сулит исцелить недуги, обещает нечто прекрасное и после смерти. Лженаука укрепляет в нас веру в нашу значительность, помещает нас в центр мироздания. Мы якобы самое главное, необходимое звено во Вселенной ^[18]. Эта концепция стоит на полпути между традиционной религией и современной наукой, и ей зачастую достается от обеих.