Ослам не дают! Львиная инструкция по соблазнению топовых женщин - Никита Лаптинский Страница 5

Мы с братом росли в небогатой семье, и такие обновки нам покупали не чаще чем раз в год, поэтому для меня это было настоящим событием, которое оказалось испорченным, весь мой костюм, мое сокровище, был выпачкан в грязи. Белоснежные кеды приобрели грязно-болотный цвет, а надпись Adidas исчезла за комком земли, который налип на нее.

Во мне боролись два желания: расплакаться или догнать их и побить, несмотря на разницу в возрасте и их количественное преимущество. Пятеро против одного… Эти цифры остужали мою решимость. Я даже не представлял, что мне делать. В тот день я впервые почувствовал злобу. Внутри все кипело, и я не мог избавиться от этого странного чувства.

Я всегда сдерживал слезы перед родителями. В тот злополучный день я вернулся домой на взводе. Закрывшись в своей комнате, я все-таки расплакался. Эмоции взяли надо мной верх, и отчим услышал это. Он отличался особой чувствительностью к моему настроению, мог заметить малейшее изменение в поведении и точно знал, когда я вру, а когда говорю правду. Когда я все же вышел из комнаты, он спросил, что случилось, но я долго отнекивался, убеждая его в том, что сам упал. Я не сдавал людей, считая это последним делом, недостойным «настоящего пацана». Но в тот раз мне пришлось рассказать правду, потому что отчим был очень настойчивым. Он пристально смотрел на меня, пока я не признался, что вру.

После этого он схватил меня за шиворот и со злостью прошипел:

– Так, все! Одевайся, пойдем искать их.

– Не пойду!

Я упирался. Мне не хотелось прослыть во дворе ябедой.

– Не хочу ничего слышать. Собирайся. Я этого так не оставлю!

Мы нашли их. Когда я увидел толпу из пятнадцати человек, то засомневался в правильности решения прийти.

– Может, к черту этот костюм? – тихо сказал я, порываясь уйти, пока не поздно.

Но отчим, казалось, нисколько не был напуган численностью вражеской стороны. Он перелез через забор и спрыгнул прямо перед ними, в центр толпы. Я боялся за него, потому что парень, бросивший меня в лужу, обладал репутацией совершенно отбитого хулигана. Для него не существовало авторитетов, а жизнь проходила в драках и постоянных разборках. Сейчас я понимаю, что у него вообще не было никаких моральных принципов. Он был способен на все.

Но отчим этого знать не мог.

Первое, что я увидел, это были отвага и мужество моего нового отца. Я был настолько поражен его внутренней силой, что стоял как вкопанный и просто наблюдал.

Отчим повел себя как сильный самец, способный разогнать стаю. Я сравниваю его со львом, который одним своим жестким взглядом может распугать кучку кричащих и брызгающих слюной гиен. Сами по себе эти гиены ничего из себя не представляют, но в стае они становятся намного сильнее льва. Но даже если их будет тысяча, ни у одной не появятся острые зубы льва, его способность рычать и наводить страх.

Он даже внимания на остальных не обратил, а указал пальцем именно на того, кто обидел меня. И весь «отряд» «главного» (а бросить меня в лужу была его идея) разбежался в разные стороны. Те, что слушались и уважали, оказались на деле самыми настоящими трусами, которые при первой же опасности бросились наутек, оставив своего кумира разбираться в одиночестве. Тогда-то я и понял, насколько они жалкие и слабые, трусливые и бесхарактерные. Нет, таким я становиться не хотел. Отчим ударил моего обидчика по внутренней стороне колен, от чего тот согнулся и упал.

– Проси прощения, щенок! – прорычал отчим.

Я был уверен, что «главный» не сдастся и выкинет какую-то штуку в своем репертуаре. Но насколько было сильно мое удивление, когда тот, кто никого не боится и наводит ужас на каждого, жалобно попросил у меня прощения. Он был так напуган, что мне стало его жалко, и я уже начал сомневаться в том, что этого парня действительно боятся все. В тот момент я впервые увидел рядом с собой сильного мужчину, способного решить любой вопрос, разрулить тяжелую ситуацию, показать авторитет, наказать того, кто посмеет обидеть его семью.

И это был тот редкий случай, когда один в поле воин. А воин ты или нет, показывает именно твой внутренний стержень, убеждения и установки, которым ты следуешь. Здесь есть большое «но»: сильный воин одновременно слаб, потому что найдется тот, кто сильнее. И он обязательно одержит верх, особенно если ты считаешь себя непобедимым. Это большая ошибка.

Ты должен постоянно совершенствоваться, не задерживаясь на месте. Если ты поднялся на пьедестал почета, то это ненадолго. Вполне возможно, это был фарт, который может так же быстро смениться неудачей. Ты должен каждый раз подтверждать свое право на это место, доказывать силу и мощь не только физическую, но и психологическую. Ты должен быть сильным внутри. Это и есть стержень. И если он погнется, будет очень плохо, если сломается – тебе конец. Сразу найдутся те, кто прогонит с насиженного места на пьедестале, куда сами тебя и возвели. И ты не вправе будешь возмущаться, потому что сам виноват – возомнил себя непобедимым. А в это время где-то рядом был тот, кто учился, работал и стал сильнее во много раз.

Я стоял и смотрел на того парня, которого отчим, как плешивого сопляка, поставил на колени и заставил извиняться. Я искренне не мог понять, почему он позволил так с собой поступить, почему прогнулся под напором взрослого, хотя мог рвануть в бой. В моей памяти не было ни одного эпизода, чтобы он кого-то боялся. Напротив, мог ударить обидчика бутылкой по голове, дрался со всей смелостью и отдачей. А теперь он стоял на коленях и просил прощения чуть ли не со слезами на глазах… Мой мир в тот момент изменился навсегда: я увидел перед собой согнанного с пьедестала сильного воина, а рядом с ним стоял тот, кто был сильнее.