Cozy. Искусство всегда и везде чувствовать себя уютно - Изабель Гиллис Страница 5

Четкое осознание того, откуда происходит та или иная вещь, внушает ощущение уюта.

Узнавая историю, мы встраиваем самих себя в коллективное прошлое, становимся его частью. История помогает нам установить контакт с местами и людьми, с которыми, как казалось, нас ничто не связывало. Иногда чем дальше вглубь поколений мы уходим, тем ближе подбираемся к собственной сути. Это как в музее: есть что-то успокаивающее даже в самых тяжелых произведениях – таких, как «Герника» Пикассо, – что помогает нам лучше понять универсальный коллективный опыт. И пусть мы не понимаем иконографию на древнем артефакте, привезенном из Ирака, или на средневековом гобелене, или на полотне Сезанна, но мы интуитивно чувствуем заложенные в них общечеловеческие символы. Я бы сказала, понимание идеи, заключенной в произведении искусства, успокаивает и вселяет ощущение уюта, но иногда, как говорил мой бывший муж, наставляя детей перед посещением музея, полезно и просто созерцать.

Видели ли вы когда-нибудь шоу «23andMe», где люди, которых усыновили, встречались со своими настоящими семьями? Это невероятно трогательно, и нужно быть роботом, чтобы не разрыдаться, когда видишь первую встречу двух сестер, которые никогда прежде не встречались, или людей с одним общим родителем, которые сравнивают ладони друг друга, пытаясь отыскать следы родства. Участники шоу рассказывают, что испытывают ощущение наконец открывшегося знания, как будто бы кусочек мозаики встал на свое место.

Один мой друг, усыновивший ребенка, сказал как-то, что приемным детям нравится слушать истории о том, как их приняли в семью. Разумеется, сама мысль о том, почему ты не можешь жить с человеком, который тебя выносил, содержит в себе порцию боли. Легко принимать знание как само собой разумеющееся, но, наверное, лучше так не делать, ведь знание несет с собой успокоение. По его словам, «когда узнаешь, как зародилась связь и как семья стала семьей, это дарит некое космическое ощущение уюта». Он сохранил даже посадочные талоны от билетов на самолет, в котором они впервые летели вместе, чтобы теперь его ребенок мог увидеть их, потрогать, почувствовать ту самую связь.

Я всегда испытывала сомнения при мысли о том, чтобы пройти генетический тест. Насколько знаю, мои предки происходят из Шотландии и Англии. Кто-то из них приехал сюда, когда эта страна только зарождалась, и не исключено, что среди них были и пилигримы. Однажды на канале PBS шло шоу «Колониальный дом» – и я смотрела его, затаив дыхание, как другие смотрят «Голос» или «Игру престолов». Для меня квинтэссенция уюта на скалистой земле Британских островов. Одна мысль о пудинге, рыбном пироге с зеленым горошком, высокогорьях, древних традициях, мультфильме «Храброе сердце», шоу «Лучший пекарь Британии», травяном чае, овцах, дожде, тумане, «Грозовом перевале», ячмене, Англии эпохи Тюдоров, тартане ^[2] и прогулках в пасмурную погоду наполняет меня силой и энергией. Это часть моей самоидентификации, и неудивительно, что я стараюсь привнести в свою жизнь как можно больше атрибутов британомании. Шоу «Лучший пекарь Британии» для меня как колыбельная: даже в самые тяжелые дни за его просмотром я успокаиваюсь; стоит только вспомнить мелодию из заставки, как мне становится легче. Отчасти мне нравится писать потому, что в эти минуты я представляю себе Джейн Остин, которая, завернувшись в шерстяной плед у панорамного окна, пишет о любовных историях двух сестер в «Чувствах и чувствительности». Я мечтаю о том, чтобы просыпаться каждое утро с замирающим сердцем под звуки волынки, доносящиеся с улицы (эта невероятная роскошь является ежедневным ритуалом для Ее величества королевы Елизаветы II, но я на нее не сержусь – она ведь королева). Зов крови и культурная самоидентификация оказывают огромное влияние на мою личность. Если бы, пройдя генетический тест, я обнаружила, что не имею никакой связи с вышеперечисленными явлениями, это был бы самый настоящий кризис. Хотя, полагаю, оплакав потерю своих британских корней, я надела бы шерстяные носки с ромбиками и с головой ушла бы в исследование своего истинного происхождения. Знание гораздо лучше незнания – всегда.

В конце концов я прошла-таки генетический тест, и выяснилось, что во мне довольно много скандинавской крови. С этим знанием, дрожа от волнения, я отправилась к отцу. Полагаю, он весьма гордился, считая себя чистокровным шотландцем, но в то же время я знала, что ему интересно было бы узнать любые подробности о своем происхождении.

– Ты что, никогда не слышала о викингах? – спросил он, ничуть не удивленный новостью. – О завоевании?

Я понимаю, что поиски истины порой вселяют страх – ведь неведение дарит некое блаженство. Но так ли это? Если принять за аксиому, что поиск себя приближает нас к обретению внутреннего уюта, тогда то, что вы выясните, – что бы это ни было, – поможет вам, ведь в результате вы доберетесь до самых потаенных уголков своей личности. Не бойтесь докопаться до сути!

Чистим лук

Неважно, выросли вы с биологическими или приемными родителями, дядей и тетей, дедушкой и бабушкой, в детском доме, или же вас воспитали звери в джунглях, как Маугли, – то, что произошло с вами в процессе взросления, лучше всего определяет вашу личность. Мне больно об этом писать, поскольку я не всегда достойно справляюсь с ролью родителя. Но даже ошибки, совершаемые нашими родителями или нами самими по отношению к своим детям, могут стать источником уюта.

Должно быть, кому-то нелегко читать подобное, поскольку семейная жизнь состоит из нелегких ситуаций, которые могут начисто лишить ощущения уюта. В этом нет ничего страшного. Только вы знаете, что и как можно исправить. Нам могут не нравиться наши родственники, но мы все равно должны постараться повернуть ситуацию в свою пользу. Было бы неправильно пренебрегать родственными узами, даже если в этой сфере все сложно. Я испытываю трудности в обучении, и именно борьба с препятствиями, которые чинил мне мой мозг, помогла в конечном итоге найти опору и обеспечить себе нормальную жизнь. Очень часто, особенно в десятом классе, я попросту не могла делать уроки. Казалось, будто бы задания были написаны на другом языке, и в какой-то момент мне стало стыдно от того, что я все время обращалась за помощью. В итоге я перестала это делать. Осознание того, что я не в состоянии справиться с задачами, которые легко давались моим сверстникам, было невероятно унизительным. К тому же мне часто было ужасно одиноко. Иногда казалось, что единственный выход – лечь на пол, и я часто ложилась там, где придется. Теперь, вспоминая об этом, я думаю, что, наверное, моя мама, видя меня на полу, испытывала огромное огорчение. Мы не знали, что делать, поэтому кричали и плакали, и в конце концов преодолели этот период, хотя у каждой остались на сердце шрамы. Спустя много лет я воспринимаю деревянный пол, согретый солнечными лучами, как убежище от того, что меня пугает. Столкнувшись с чем-то, что мне не под силу, я нахожу утешение на полу.