Стеклянная клетка. Автоматизация и мы - Николас Дж. Карр Страница 32

Художник и дизайнер Сара Хендрен, комментируя свою поездку на конференцию в незнакомый город, рассказывает, как легко сегодня впасть в зависимость от компьютерных карт и как это нарушает способность к ориентации и чувство места. «Я вдруг поняла, что в течение нескольких дней подряд пользовалась встроенным в телефон навигатором с голосовыми подсказками для того, чтобы пройти короткий, занимавший пять минут путь от отеля до места проведения конференции, – вспоминает Хендрен. – Я почти по собственной воле отключила ту сферу восприятия, которой успешно и много пользовалась всю свою жизнь: я не делала даже малейших попыток запомнить какие-либо ориентиры или как выглядит дорога». Хендрен опасается, что, отдав на откуп компьютеру нашу мультимодальную восприимчивость, мы невосполнимо обедним наш сенсорный опыт [11].

Как показывают рассказы о сбитых с толку пилотах, водителях автомобилей и охотниках, утрата навыков ориентации может иметь очень плохие последствия. Конечно, большинство из нас, путешествуя за рулем автомобиля или пешком по городу или сельской местности, редко попадает в такие опасные ситуации. В результате возникает вопрос: «Ну и что здесь плохого?» Если мы благополучно прибыли к месту назначения, то какая разница, использовали ли мы для этого собственные навигационные способности или поручили машине роль поводыря? Пожилой эскимос может не без оснований оплакивать появление GPS-технологии как культурную трагедию своего народа, но те из нас, кто живет в странах, пересеченных отличными дорогами и заставленных бесчисленными бензоколонками, мотелями, придорожными магазинами и закусочными, давно уже потеряли навыки следопытов. Наша способность воспринимать и интерпретировать топографию местности, особенно сельской, и без того резко ослабела за последние десятилетия. Ее дальнейшее снижение или вообще полная утрата не представляется нам катастрофой, в особенности если взамен мы получаем простые навигаторы, которые решат за нас все проблемы.

Но, несмотря на то что у современного человека больше нет культурных стимулов для сохранения навигационных дарований, мы все же личностно очень сильно к ним привязаны. В конце концов, мы все – земные существа. Мы не абстрактные точки, перемещающиеся вдоль синих линий на экране компьютера, а реальные телесные существа, обитающие в реальном мире. Познание мест пребывания требует усилий, но они вознаграждаются получением новых знаний, дающих нам ощущение свершения, самостоятельности, а также порождает у нас чувство причастности, дома, а не просто места, где мы временно находимся. Кто бы ни оттачивал искусство ориентации – охотник на оленей в снежной пустыне или охотник за сделками на городской улице, – оно в любом случае прокладывает путь от отчуждения к привязанности. Мы можем презрительно морщить нос, слыша фразу, что кто-то «нашел себя», но эта фигура речи, избитая и затасканная, говорит о том, что наши самоощущения «кто мы?» и «где мы?» тесно переплетены. Мы не можем отделить самость от ее окружения, по крайней мере без болезненных потерь.

GPS, позволяя беззаботно добраться от точки А до точки Б, может облегчить нам жизнь, внушая «чувство ошеломляющего блаженства». Но если мы будем слишком часто прибегать к этому «наркотическому» средству, то оно лишит нас радости и удовлетворения от постижения окружающего мира и ощущения причастности к нему. Тим Инголд, антрополог из Абердинского университета (University of Aberdeen) в Шотландии, проводит разграничение между двумя типами путешествия: странствием и поездкой. «Странствие, – утверждает Инголд, – есть наш самый фундаментальный способ пребывания в мире. Погруженный в ландшафт, настроенный на его красоты и виды, странник наслаждается переживанием движения, в котором неразделимо сливаются действие и восприятие». Странствие становится непрекращающимся процессом роста, развития и самообновления. Поездка, с другой стороны, всегда ориентирована исключительно на цель. Она – не столько процесс совершения открытий по дороге жизни, сколько простое перемещение людей и товаров из одного места в другое способом, не затрагивающим их природу. В поездке передвижение путешественника теряет свою осмысленность. «Совершая поездку, – констатирует Инголд, – человек становится пассажиром своего собственного тела» [12].

Странствие связано с множеством неудобств и не является таким эффективным мероприятием, как поездка, и поэтому в последние годы оно становится объектом пристального внимания специалистов по автоматизации. «Если у вас есть мобильный телефон со встроенной системой Google Maps, – говорит Майкл Джонс, руководитель картографического отдела Google, – то вы можете безбоязненно скитаться в любых уголках нашей планеты и быть уверенными в том, что мы укажем вам направление, по которому вы сможете легко и безопасно добраться до цели». Далее он говорит: «Отныне ни один человек не будет чувствовать себя потерянным» [13]. Конечно, такие слова звучат очень заманчиво, так как похоже, что некоторые сложные проблемы нашего бытия теперь окончательно решены. Но чем больше об этом задумываешься, тем отчетливее начинаешь понимать, что это – жизнь в постоянной зависимости от телефона и его сетевых приложений.

Проблемы порождают трения в нашей жизни, но они же могут служить и стимулами, побуждающими нас к более глубокому осознанию и пониманию ситуации. «Когда мы обходим требования, которые данная ситуация заставляет нас выполнять, – отметил писатель Ари Шульман в своем эссе “GPS и конец пути”, напечатанном в 2011 году в New Atlantis, – мы лишаемся возможности наилучшим образом обжить это место и, расширяя сказанное, утрачиваем подлинное бытие где бы то ни было» [14].

Заодно мы можем лишиться и множества других вещей. Нейрофизиологи сделали ряд блестящих открытий, позволивших понять, как мозг воспринимает и запоминает пространство и местоположения, подчеркивающие базовую роль навигационных способностей человека в работе мозга и в механизмах памяти. В одном основополагающем исследовании, проведенном в Лондонском университетском колледже (University College London, UCL) в начале семидесятых годов Джон О’Кифи и Джонатан Достровский наблюдали за работой мозга крыс, помещенных в довольно просторное замкнутое пространство [15]. Как только крыса осваивалась в пространстве, отдельные нейроны в гиппокампе ^[20] – части мозга, играющей главную роль в формировании памяти, – начинали разряжаться, когда крыса оказывалась в определенном месте, специфическом именно для данного нейрона, названным «клетками места». Они обнаружены у многих других млекопитающих, включая и человека. Их можно считать указателями, которыми мозг пользуется для разметки территории. Всякий раз, когда вы попадаете в какое-то незнакомое место, – будь то городская площадь или кухня соседа – оно немедленно размечается «клетками места». «Эти клетки, – писал О’Кифи, – активируются многообразными сенсорными сигналами зрительной, слуховой и тактильной модальности. Каждый из таких сигналов может восприниматься гиппокампом, когда животное оказывается в определенной части своего пространства» [16].

В 2005 году группа норвежских нейрофизиологов, возглавляемая Эдвардом и Май-Бритт Мозер, открыла еще один набор нейронов, отвечающих за картирование, измерение и ориентацию пространства. Эти клетки были названы «координатными». Расположенные в энторинальной коре (области, тесно примыкающей к гиппокампу), эти клетки создают в мозгу точную координатную сеть, которая накладывается на пространство. Она состоит из совокупности упорядоченно расположенных равносторонних треугольников. Мозеры сравнили эту координатную сеть с «миллиметровой бумагой» мозга, на которой животное отмечает маршрут своего движения [17]. В то время как клетки места определяют положение отдельных местоположений, координатные клетки формируют более абстрактную карту, позволяющую животному немедленно сориентировать все предметы пространства по координатам, заданным заранее. Координатные клетки были обнаружены у нескольких видов млекопитающих. Недавние эксперименты с вживленными в мозг электродами указывают на то, что эти клетки есть и у человека [18]. Действуя в тандеме и совместно обрабатывая сигналы, поступающие из различных отделов мозга, «клетки места» и координатные клетки действуют, согласно объяснению писателя Джеймса Гормана, «как встроенная в мозг навигационная система, которая одна отвечает за то, каким образом животное узнаёт, где оно находится, куда направляется и где только что было» [19].