Летающие жирафы, мамонты-блондины, карликовые коровы... От палеонтологических реконструкций к предсказаниям будущего Земли - Андрей Журавлев Страница 31

Принять Гурама (так звали бизона-одиночку) за мамонта — ошибка простительная: ведь он принадлежит к подвиду канадских лесных бизонов (Bison bison athabascae), являющихся самыми большими наземными млекопитающими умеренных широт. Они крупнее своего ближайшего сородича — степного бизона (Bison bison bison): масса лесных быков может достигать одной тонны против «всего» 750 килограммов у обитателя прерий.

Более 15 тысяч лет назад предки Гурама, все до единого, ушли из Якутии в Новый Свет. Пешком. Через Берингов мост. Так называют перешеек между Чукоткой и Аляской, на месте которого в нынешнее межледниковье бушует Берингово море. Палеонтологи считают, что последние бизоны доживали свой век в Якутии еще 5–6 тысяч лет назад, археологи указывают на кости этих парнокопытных, обнаруженные на стоянках средневековых охотников с побережья Байкала. На юге Сибири вроде бы встречаются даже наскальные изображения рогатых исполинов. Вывод напрашивается сам собой: люди их по всей Азии и истребили. Однако почему же в Северной Америке бизоны дожили до времен повального применения огнестрельного оружия, а в малонаселенной и ныне Восточной Сибири были выбиты охотниками, еще не знавшими пороха?

Как-то одно с другим не вяжется, а вот массовый исход горбатых быков в поисках лучшей жизни, глядя на Гурама, в одиночку разгуливающего в лютую стужу по тайге, представляется как наяву. И никакой хищник ему не страшен. На детский вопрос: «А справится ли стая волков или медведь-шатун с бизоном?» — хранитель питомника «Усть-Буотама» Семен Егоров с усмешкой отвечает: «Наш местный мишка ходит мимо, но в загон даже не заглядывает. А якутские волки — ни чета американским: если бы знали, как подступиться, давно бы уже с бизонами разобрались».

В Северной Америке первобытный бизон (Bison priscus) 5–6 тысяч лет назад породил несколько подвидов. Есть предположение, что степной и лесной бизоны являются потомками разных волн эмиграции, причем предки «канадцев» прибыли туда последними. Поэтому этот подвид и сохранил черты первобытного бизона лучше. Однако генетики полагают, что все американские подвиды появились уже на месте. Для разрешения этих споров нужно привлекать ископаемый материал, такой, как генетические пробы шерсти, роговых чехлов и зубов с бизоньих мумий ледникового периода. Когда-то подвидов существовало больше: в Аппалачах жил пенсильванский бизон, на западе Скалистых гор — горный. Их истребили в XIX веке. Та же участь была уготовлена лесному и степному подвидам. Герой Америки Баффало Билл кичился тем, что за год расстрелял 4864 бизона. Степных гигантов спас индеец Бродячий Койот: именно у него правительство США выкупило стадо, расселенное в Йеллоустонском национальном парке.

Лесных бизонов уцелело не более 300. В 1922 году для них возле озера Атабаска был создан национальный парк Вуд-Баффало. Однако подселение в парк степных родственников чуть не сгубило канадских рогачей: начались эпизоотии туберкулеза и бруцеллеза, унесшие почти все поголовье. Выживших лесных бизонов поместили в парки Маккензи и Элк-Айленд. На том злоключения не закончились: ученые засомневались, а можно ли этих быков называть именно лесными бизонами, а не гибридами? Вопрос был отнюдь не праздный. Перестреляй какой-нибудь новоявленный Баффало Билл все стадо, суд по закону его бы оправдал. Разобраться, кого можно считать настоящим канадским бизоном, помогли книги известного писателя-натуралиста Эрнеста Сетон-Томпсона, где он создал подробный портрет последних диких лесных быков. Так что если вам в лесу случайно встретится бизон, то по крутому и внушительному горбу, темной шкуре и чубатой голове (густой чуб спасает в мороз) с бородкой, напоминающей козлиную или академическую (с такой растительностью на лице изображали академиков в фильмах советской эпохи), в нем можно распознать именно лесного бизона. У степных — борода, как у дворников (все той же советской поры) — лопатой.

В 2006 году Элк-Айленд решился на беспрецедентный опыт: впервые несколько десятков бизонов были переданы в другую страну. Доверия заслужила не соседняя Аляска (туда лесные бизоны попали позже), а далекая азиатская Якутия, где зоологи и руководители республики совместными усилиями смогли подготовить для заморских гостей все необходимое: просторные вольеры, зимнюю подкормку и хотоны — утепленные загоны для скота на время морозов. 15 восьмимесячных бычков и столько же коровок после длительного перелета резво выскочили из транспортировочных ящиков на апрельский снег. Весили они тогда всего-то по 200 килограммов.

А дальше началось нечто удивительное: канадские «возвращенцы» пережили не только 40-градусный летний зной (спасаясь от гнуса в бочажках и на продуваемых ветром буграх), чего в Америке им выдерживать не приходилось, но и почти что 60-градусную зимнюю стужу, тогда как в Канаде столбик термометра ниже отметки 40 градусов никогда не опускается. Даже в хотон не пошли. Остались на природе. «Первый приплод — пять телят — пришельцы дали уже весной 2008 года, — рассказывает Валерий Сафронов из Института биологических проблем криолитозоны Сибирского отделения РАН в Якутске, — то есть самцы освоились в роли отцов на год раньше, чем в Канаде, и прекрасно с этой ролью справились. Уже через два-три часа телята встали на ноги, а на второй день от рождения самый маленький из них вслед за матерью переплыл небольшую протоку». С тех пор отел происходит ежегодно, бизонят рождается все больше, и поголовье якутских бизонов растет с каждым годом. Часть молодняка отселили на новую территорию — на реку Синюю, впадающую в Лену с левой стороны (и с 2016 года там намечен их вольный выпас — загородки снимут). Новые особенности проявились и в поведении. Бизон по кличке Барон, например, оказался однолюбом, за все годы не изменив ни разу своей якутской избраннице. А ведь в канадских научных статьях утверждалось, что все бизоны ходоки еще те.

Канадский лесной бизон, потомок первобытного бизона, реинтродуцирован на исторической родине — в Якутии

Скелет первобытного бизона. 50–15 тысяч лет. Северо-восток России. Музей «Ледниковый период», Москва

Единственная неприятность — зимой животных приходится ежедневно подкармливать. «Может быть, к ним якутскую лошадь в наставники определить?» — предлагаю я Егорову. Местные коняшки лихо тебенюют — копытят — снег всю зиму, пока можно добраться до стеблей осоки, и обходятся без посторонней помощи. «Вот подвезут нам канадцы новичков, тогда и посмотрим, — отвечает он. — Пока же лучше покормим».

Мы сдвигаем тяжелые лиственичные перекладины, и серая лошадка с небольшим возком резво устремляется в вольер. На возке — сотрудник бизонария Гоша, мы с фотографом Андреем Каменевым и пара мешков с комбикормом. В лирической балладе Алексея Кортнева «Гоняясь за бизоном» утверждается, что «бизон попадется на дохлую шпроту». Насчет шпроты никто не проверял, но комбикорм на этих быков действует как валерьянка на кошку: впервые мы видим чубатых красавцев, несущихся во весь опор. Почему-то вспоминается культовая сцена из «Парка юрского периода»: тираннозавр, преследующий джип. Укусить, конечно, не укусят. Но 34 бизона до 800 килограммов массой, резво мчащихся за санями, выглядят весьма внушительно. Вам не предлагали Хомячка? Лучше не соглашайтесь: так зовут самого быстрого из них. А Барон, вырабатывающий характер вожака, не просто преследует сани, но просчитывает маневры противника и норовит остановить повозку, перерезав лошади дорогу. Комбикорм сметается со снега за несколько минут. Разложенное у смотровой вышки сено такого ажиотажа не вызывает. Его жуют неспешно, лежа, до самой ночи, слизывая с носа сухие травинки длинным бизоньим языком.