Из царства пернатых. Популярные очерки из мира русских птиц - Дмитрий Кайгородов Страница 3

Кричит иной раз до надсады, до хрипоты. Едва к часам одиннадцати или двенадцати ночи угомонится, ан смотришь, в первом часу опять закуковала. И особенно она надсаживается криком по ранним утрам, так что, если хотите узнать от кукушки, долго ли жить вам еще на свете, то не поленитесь встать утром пораньше: тут она вам столько накукует, что и жить-то, пожалуй, надоест…

Молчит… или далеко улетела? А вот посмотрим… Ведь кукушка-самец не терпит близ себя другого самца своей породы и лишь только заслышит неподалеку столь ненавистное для него чужое «ку-ку», как тотчас же закипает в нем непримиримая злоба: он летит тогда на соперника, нападает на него и прогоняет. Таким образом, каждая кукушка-самец ревниво охраняет свой район, который она для себя облюбовала, хозяином которого себя считает и в который из года в год возвращается в конце апреля или начале мая из своего африканского зимовья. А что кукушка ежегодно возвращается в свой район (имеющий иногда несколько верст в окружности), то, во-первых, это делают почти все наши перелетные птицы, а во-вторых, специально о кукушке имеется наблюдение превосходного немецкого наблюдателя и знатока птиц Наумана, который около 20 лет подряд наблюдал прилет одной кукушки в одну и ту же местность; узнавал же он свою кукушку по ее особенному голосу, который был с изъяном и резко отличался от голосов других кукушек.

Так вот, попробуем приманить голосом нашу кукушку, авось отзовется: «Ку-куу, ку-куу…» Нет, не отзывается… Должно быть, далеко отлетела, осматривает свои владения. Ну и бог с ней, пусть себе гуляет, а мы посидим еще под ракитовым кусточком – здесь так славно сидится – и побеседуем еще об этой интересной птице.

В присутствии самочки самец нередко удваивает первый слог и кричит: «Куку-ку, куку-ку», – часто прибавляя еще на конце слабое: «Ква-ва-ва-ва». Вслед за таким двойным кукованием очень часто раздается раскатистый «хохот» самочки, звучащий громкой светлой трелью, вроде «кли-кли-кли-кли-кли».

К концу июня кукушка кукует уже менее усердно. В пословице говорится: «Не кукуется кукушке за Петров день». К середине июля ее можно услышать лишь изредка, по утрам и вечерам, а затем она и вовсе умолкает.

Отлетает кукушка в теплые страны в августе.

Пищу взрослой кукушки на воле составляют жуки, бабочки, личинки, гусеницы, а также (осенью) и ягоды. Гусеницы, и именно покрытые волосами, составляют главную ее пищу, а так как кукушка обладает огромным аппетитом, то поедает их в невероятном количестве. Вследствие этого при вскрытии желудка убитой кукушки нередко оказывается, что он внутри сплошь покрыт волосами, как бы шерстью, что и подало повод к басне, что у кукушки растут в желудке волосы. Большинство других наших птиц избегает волосатых гусениц, а так как в числе этих последних есть весьма немало опасных врагов для наших лесных деревьев, то поэтому для лесничего и лесовладельца кукушка является одной из полезнейших птиц. Хотя, правда, своим способом размножения она и причиняет некоторый ущерб певчим лесным пташкам, большинство которых также принадлежит к числу полезных, но тем не менее заслуги кукушки перед лесом намного перевешивают тот вред, который она приносит. Известны случаи, когда кукушки спасали весьма значительные участки леса от опустошения вредными гусеницами. Для примера приведу следующий случай, рассказанный одним птицеводом профессором Альтумом.

«Весной 1860 года, – говорит почтенный профессор, – мне понадобилась для моих лекций кукушка, и я отправился 24 мая добывать ее в лес, лежащий в одной миле ^[5] от Мюнстера ^[6]. Там я нашел замечательно большое количество этих птиц; со всех сторон раздавались их крики. В небольшом дубовом лесу, где я предполагал найти не более одной пары кукушек, их было штук 6–8; кроме того, как я слышал, там же были застрелены еще 4 штуки «воскресными» охотниками. Подкравшись к ближайшему ко мне экземпляру шагов на 80, я мог наблюдать его очень хорошо. После каждых трех-четырех кукований эта кукушка что-то такое схватывала и, посидев затем несколько мгновений спокойно, снова заявляла о своем присутствии громким «ку-ку». Наконец она снялась с дерева и пролетела мимо меня на расстоянии ружейного выстрела. Вскрыв ее дома, я узнал, что именно такое она хватала с дерева: в зобу, пищеприемном канале и желудке этой птицы оказалось 97 совсем свежих, выросших до одной трети своей нормальной величины, гусениц прецессионного шелкопряда ^[7]. Мое внимание было обращено таким образом на этого опасного врага дубового леса. Посетив затем вскоре опять тот же лес, я нашел в нем начало предстоявшего ему значительного повреждения прецессионным шелкопрядом. Найденные мною на стволах многих дубов тонкие паутинообразные нити, производимые этими гусеницами, указывали на их присутствие, и, поискав немного, я без особенного труда нашел более 20 гусеничных гнезд. В то же время обнаружилась и весьма энергичная работа кукушек, так как многие семьи этой гусеницы, видимо, сильно уже пострадали или даже вовсе были уничтожены. Число гусениц, как я мог это заметить при дальнейших моих посещениях, заметно убавлялось со дня на день, и, когда я в последний раз, 21 июня, исследовал этот лес, я едва мог разыскать в нем еще несколько гусениц. Однако число кукушек, по-видимому, не уменьшалось, и, застрелив для своего поучения еще одну кукушку, я нашел ее желудок битком набитым 43 гусеницами, теперь уже совсем взрослыми. С тех пор кукушки совершенно исчезли, за исключением одной-двух, но вместе с тем невозможно было обнаружить уже ни одной гусеницы или куколки процессионного шелкопряда – и опасность была совершенно устранена… Подобным же образом в июне 1868 года 3–5 кукушек спасли целую дубовую рощу от напасти процессионного шелкопряда; хотя эти ядовитые гусеницы находились там уже тысячами, тем не менее в течение одной почти недели кукушки вполне с ними справились».