Все мы родом из детства - Екатерина Мурашова Страница 3
Все мы родом из детства - Екатерина Мурашова читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
– Манипуляторша фигова! – рявкнула я, с треском захлопывая крышку пианино. Арина, как я и ожидала, успела отдернуть пальцы. – Тут, между прочим, люди работают, детей лечат! Им сосредоточенность нужна!
– Простите, пожалуйста, я больше не буду, – вежливо сказала Арина и сделала хватающее движение рукой. Мама малыша поспешно отобрала трость у сына и вложила в ее пальцы.
* * *
Почему-то мы начали с профориентации.
– Да вы же слышали: у меня вообще музыкального слуха нет. Так что «слепого музыканта» из меня точно не выйдет…
– С твоей бешеной энергетикой я бы подумала о спорте. Знаешь, Паралимпийские игры…
– Шоу уродов. Нафиг! Вот если бы я могла биатлоном, стрельбой… Знаете, я по готовой лыжне очень неплохо еду. Там же тоже палки, привычно. Но мне скучно, я, понимаете, с горок люблю… А вот когда об дерево башкой стукнусь, искры вижу. Верите?
– Даже и не знаю. Но есть еще медицинские вещи и около того. Говорят, у слепых людей идет гиперкомпенсация по другим каналам, вплоть до экстрасенсорики…
– Шоу шарлатанов. Нафиг! Да, я умею вид делать… могу кого хочешь предсказаниями запугать, и карты у меня меченые есть… ну и в реале, конечно, – массаж. Мне даже Ирка дается, когда у нее голова или зуб болит…
– Вот видишь… – начала я и осеклась.
– Вижу! – рассмеялась Арина. – Так и вижу, как стою в этом массажном кабинете, пока не сдохну. Нет уж!
– Так кем же ты хочешь стать? – преодолевая внутреннее сопротивление, спросила я.
– Путешественником! – тут же ответила Арина. – Ведь столько всего интересного в мире! Увидеть я не смогу, а услышать, понюхать, узнать, потрогать? Моя мечта – за границей побывать, родители не везут, хоть я их и умоляла.
– Но как же?
– Потребности у меня маленькие, мир большой, спешить мне некуда, люди помогут, они любят помогать, если им сказать как…
– Люди бывают разные.
– Конечно. От плохих я отобьюсь, от инвалида же никто отпора не ожидает…
Я вдруг поняла, про что было то истыканное ножом чучело.
– А тот милиционер, в которого все полетело? – спросила я.
– Он сказал: «У милиции поважнее дела есть, чем вашу идиотку все время ловить. А если вы с ней сами справиться не можете, так отдайте ее в интернат какой-нибудь, есть же наверняка такие, чтобы для общей дефективности…» А если даже и не отобьюсь когда, так что же? Зато жизнь повидала…
* * *
– Не сражайтесь с ней, – попросила я мать Арины. – Мое вам первое задание, эксперимент: три недели вообще никаких контактов, кроме формальных: «иди есть», «доброе утро», «спокойной ночи». Ни про учебу, ни про ее выходки, вообще ни про что. Все три недели плотно занимаетесь Ирой.
– Давно пора младшую к врачу сводить, сколиоз у нее, – вздохнула мать. – Да все времени нет.
– Лучше в кино сводите и в торговый центр, – посоветовала я. – Когда закончите лечить старшую дочь, не начинайте лечить младшую.
* * *
– Ой, вы знаете, лучше стало. Один раз только уходила, вечером женщина с собакой ее привели. И даже Ира с ней разговаривать стала.
– Везите в Финляндию, это ее мечта.
– Мы боимся! Уйдет, в чужой стране, без языка (у нее по английскому два)…
– Все равно везите.
* * *
– Ушла в первый же день. Ира ее нашла (раньше и искать отказывалась!) – прыгала там на главной площади с какими-то финнами, орала «Йелло-Пуки! Йелло-Пуки!» Финны сказали, что замечательная девочка, обещала еще к ним приехать.
* * *
– Буду путешествовать. Может, потом стану в какие газеты, Интернет писать, кому-то, кто лапки сложил, вроде моих одноклассников, – глядишь, поможет…
Она употребляла много «визуальных» глаголов, и от этого я все время забывала, что она слепая.
Я кивнула. Арина улыбнулась, как будто увидела мой кивок.
– Поможет, я уверена, – сказала я вслух.
Гоше было тринадцать лет.
Его мама сидела на стуле, аккуратно сложив руки на коленях (на кресло сесть отказалась), рассказывала и одновременно тихо плакала.
Они уже приходили с Гошей раньше, когда мальчик учился во втором классе. У него с самого рождения были проблемы с сердцем. Он полный, слегка шепелявит, носит очки. Одноклассники его дразнили. Он плакал, обижался, пытался сначала ябедничать учительнице и родителям, потом, по настойчивому совету отца (данному украдкой от матери и лечащего врача), все-таки кинулся в драку и в результате получил сотрясение мозга. После выздоровления ходить в школу категорически отказывался. Школьный психолог сказал (совершенно, на мой взгляд, справедливо), что перевод в другой класс или в другую школу не поможет, так как все свои проблемы Гоша унесет с собой. Я тогда посоветовала им найти и развить какой-то ресурс, что-то интересное для восьмилетних детей, что будет у одноклассников ассоциироваться с Гошей вместо «Гошка – это тот, кого дразнят». Долго думали, перебирали, ничего не находилось. Учиться Гоше было трудно, он часто болел, спортом заниматься не мог, на кружки просто не оставалось времени. Я спросила у Гоши, не умеет ли он шевелить ушами. Мальчик засмеялся и сказал, что ушами шевелить не умеет, зато у него очень забавно гнутся пальцы и кисть. Показал. И правда удивительно! По-видимому, какая-то врожденная особенность, сцепленная с его прочими болячками: пальцы между собой разводятся градусов на 270, а ладонь в целом отгибается назад так, что три пальца касаются предплечья.
Мы с Гошей решили, что для начала сгодится и такое: «Принесу килограмм любых конфет тому, кто повторит мой номер». Матери все это показалось странным и крайне сомнительным, но, поскольку мальчишка воодушевился и согласился снова пойти в школу попробовать «их сделать», она согласилась.
Тогда все прошло на удивление благополучно. Гнущиеся в разные стороны пальцы и кисти рук вызвали запланированное уважение одноклассников, а восьмилетний Гоша понял саму идею «ресурса»; в дальнейшем он с помощью бабушки научился складывать из бумаги всякие штуки (цветы, бомбочки, лягушек и т. д.) и учил этому одноклассников. Дразнить его перестали.
Сразу после зимних каникул бабушка обратила внимание на то, что Гоша идет как-то пошатываясь, и велела ему «не вихляться». В этот же день он, дразнясь, показал бабушке язык (уже наступала подростковость) – и язык был «на сторону». Шепелявил Гоша всегда, что помешало заметить нарушения речи. Никто ничего не понял, и мальчик продолжал ходить в школу.
А через месяц у Гоши случился второй инсульт.
Три недели назад его выписали из больницы.
Невропатолог сказал, что прогноз в общем-то хороший и функции должны восстановиться чуть ли не в полном объеме. Но для этого мальчик должен «бороться». А он не борется. Вообще. Наоборот, лежит целыми днями и смотрит в телевизор. Если телевизор выключить, он будет смотреть в пустой экран. В больнице его осмотрел психиатр. Сказал, что по своей части ничего не находит. Выписал какой-то легкий препарат с минимальными побочными эффектами. В больнице Гоша еще хоть как-то занимался с логопедом, хотя и не выполнял никаких заданий самостоятельно, а дома вообще отказался с ним общаться, просто отвернулся к стене, и всё. С родными почти не разговаривает. Один раз сказал: «Я всегда был урод. Хоть бы я сдох поскорее, чтоб никого не мучить». В другой раз спросил у отца: «Папа, а чего ж вы себе еще-то одного ребенка не завели, когда со мной уже все ясно стало? Может, еще и теперь не поздно? Вы ж еще сравнительно молодые. Может, попробуете?» У отца за два месяца заметно добавилось седых волос. Бабушка в свои пятьдесят восемь без нитроглицерина на улицу не выходит…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии