Утраченное искусство бега. Путешествие в забытую сущность человеческого движения - Шейн Бензи Страница 3

Массовый забег на канале Гранд-Юнион – настоящая британская классика.

Люди участвовали в нем задолго до того, как ультрамарафоны приобрели свою нынешнюю популярность. Здесь нет места коммерциализации, которую мы привыкли видеть в большинстве других крупных соревнованиях на выносливость. Количество участников ограничено – не более 100 бегунов. Максимальное время на преодоление дистанции – 45 часов. Медицинская поддержка не предусмотрена. По пути можно заглянуть в паб или объесться уличными сладостями, однако любой перерыв дольше 40 минут автоматически приводит к дисквалификации.

В воздухе на линии старта витал аромат коллективного страха и нерешительности. Нервы были на пределе – подобное чувство испытываешь перед погружением в кишащую акулами воду: в такие моменты я без конца проверял свою экипировку, сохраняя максимально невозмутимый вид, за которым скрывалось колоссальное нервное напряжение. Я не знал, под силу ли мне это, или останусь ли я все тем же человеком, вынырнув обратно на поверхность. Я не сомневался лишь в одном: что был готов это выяснить.

А затем мы двинулись с места, окунувшись в мир соревнований на выносливость. Я бежал вместе с другими 99 слегка сумасшедшими участниками всевозможных профессий и специальностей, и мне казалось, что положено начало чему-то особенному. В каком-то смысле именно так оно и было. Просто мне потребовалось немало времени, чтобы это понять. Сам по себе день сложился вовсе не так, как я планировал.

Я допустил все классические ошибки. Разгоряченный и готовый идти до конца, я стартовал слишком быстро. Разумеется, поначалу я чувствовал себя прекрасно и контролировал происходящее, только вот моим ногам этого было уже не объяснить – 110 километров спустя каждый шаг вызывал колоссальную боль, простреливающую левое колено. На смену бегу пришло лишь медленное шарканье.

В тот самый момент я в полной мере осознал, что именно имели в виду спортсмены, говоря о «пещере боли» – поистине мрачном месте без малейшего проблеска света. Я принял трудное решение и остановился.

Моя непродолжительная карьера бегуна, зародившаяся, когда я уже был «ветераном», началась с нескольких 10-километровых забегов, которые быстро переросли в марафоны, а затем и в 50-мильный (80 километров) ультрамарафон. Казалось, возможностям не было предела. Я не был быстрым, однако отличался хорошей выносливостью. Мне хотелось испытать границы своего ресурса, я начал выискивать самые длительные забеги. Так я и записался на забег на канале Гранд-Юнион.

Я усердно тренировался, полностью сосредоточившись на долгом медленном беге, чтобы наверняка преодолеть намеченную дистанцию. Было очень тяжело – я без конца работал над своей техникой и бегал по многу часов, несмотря на сильнейшую усталость, постоянно преодолевал утомление, постоянно находясь на грани травмы или болезни. Это была моя война, в которой я был настроен преуспеть, несмотря ни на что. Все, что мне нужно было делать, – это не останавливаться. И я не останавливался – до того самого момента, когда 110 километров были уже позади, а я больше не мог бежать. Казалось, моим недолгим заигрываньям со спортом пришел конец.

Прошло несколько дней, а я все еще хромал, корчась от боли и ругаясь на чем свет стоит. Однако спустя некоторое время я – что, как выяснилось, было весьма типично для участников ультрамарафонов – оказался полон еще большей решимости добраться до финиша, чем когда-либо прежде. Это стало моей навязчивой идеей. Я с треском провалил свою первую попытку, и напротив моей фамилии в списке красовались позорные буквы DNF (с англ. did not finish – «сошел»), однако я решил, что весь следующий год проведу в еще более усердных тренировках, пробегу еще больше километров и испробую все, что может сделать из меня первоклассного бегуна.

Я помешался на экипировке, убежденный, что новенькая пара кроссовок поможет улучшить результаты, а более легкий беговой рюкзак подарит заметное преимущество. Я стал настоящей жертвой маркетинга, однажды выложив 25 фунтов за пару носков с прокладкой из серебряных нитей, которая должна была сделать мой шаг более легким. Я пересмотрел свой план тренировок – я по-прежнему бегал в медленном темпе на большие расстояния, однако теперь стал наращивать дистанцию в надежде увеличить выносливость. Став «настоящим бегуном», я только и думал, что о финишной черте. Встречая другого столь же одержимого бегом человека, мы мгновенно находили общий язык. Я мог часами обсуждать углеводную загрузку, уровни гликогена, кето-диеты и растительное питание, пункты питания, гели, энергетические батончики, солевые таблетки, напитки с электролитами, гидраторы для рюкзака и мягкие фляги (для бегунов все это относится к двум категориям – «питание» и «гидратация». Нормальные люди называют это просто «едой» и «напитками»!). Я мог вести уверенный разговор о том, как правильно задавать темп, выходить на максимум, уменьшать нагрузку перед соревнованиями, знал про фартлек, интервальные и перекрестные тренировки, серийные подъемы в гору и упражнения с валиком, бег по сложной местности, крутые спуски, восстановительные километры. У всего было свое название, а у каждого элемента экипировки – свое назначение. Как-то раз я искренне пытался объяснить своей жене Труди, что куртка, купленная мной неделей ранее, была водонепроницаемой, а теперь я хочу приобрести дышащую с ветрозащитой, которая служит совсем иной цели.

Я ушел в бег с головой. Тем не менее, несмотря на все мои ухищрения, к концу следующего года колени снова дали сбой, а напротив моей фамилии опять оказалась зловещая аббревиатура DNF. Это был беспросветный мрак.